– Я Лев, новенький, – сказал он осипшим голосом, и вновь задохнулся. Рич не успела испугаться, он вытащил из кармана пижамы продолговатый предмет и приложил его ко рту:
– Пфых! – послышался звук, будто из надувной подушки резко выпустили воздух.
Пришелец облегченно выдохнул:
– Вот, ингалятор, охраны дали, помогает дышать, – он обернулся на дверь, будто искал пути к отступлению, вновь взглянул на девушку.
«Такой большой, а мнётся, как девчонка», – пронеслось в голове у Рич, но она, молча, ждала продолжения.
– Я спросить хотел, не напугал ли вас сегодня утром? Говорят, вы потом плакали.
– Кто говорит? – вскинулась Рич.
– Женщина, грузная такая, с бумажной звездой на лбу. Похоже, она здесь за главную.
– Ясно, – твердо сказала девушка, хотя на самом деле не было ясно, откуда Белая Мать может об этом знать. Поверить, что Дуг растрепал, зная охрана, трудно. Однако Мудрец удивил не меньше. – Я – Рич, будем знакомы, – пытаясь скрыть бушующие внутри эмоции, выдавила улыбку девушка.
– Я знаю, в-вот, – в ладони оказался сложенный вчетверо листок бумаги. «Рич», – было написано сверху размашистым почерком Мудреца. – Я у себя нашел, подумал, надо вам передать.
– Спасибо.
Рич торопливо развернула послание: «Не ищи книги. Это – яд».
И всё? Рич скомкала записку, швырнула под стол и поморщилась – на глаза навернулись слёзы.
– Простите, наверное, мне не надо было этого приносить, – растерялся новенький.
– Надо – не надо, какая разница? – Рич задержала дыхание и мотнула головой, глубже запихивая обиду.
– Вам красиво в шапочке.
– Чёрт, забыла снять! – новенький отшатнулся, копившаяся в душе девушки злоба вырвалась наружу вместе со словами. – Не обращай внимания, я странная, – и скороговоркой продолжила деланно-бодрым голосом. – Идём, покажу тебе оранжерею.
С того дня новенький стал везде таскаться за Рич хвостом. До завтрака в дверь девушки осторожно скреблись, а после ужина Лев неохотно покидал её комнату, ища повод продолжить разговор. Рич быстро привыкла к его пространным, будто размазанным во времени рассуждениям, к хрипучему голосу и шаркающей походке. Как бы там ни было, не подпускала его к себе слишком близко. Смерть Мудреца выжгла душу до тла.
Книги – яд? Рич упорно искала книги. Каждый день уходила все дальше, меряя ногами тропу смертников – так гости называли красную ковровую дорожку посреди бетонной лестницы, связующей небо с землёй.
Лев коротал время до возвращения девушки с папкой и цветными мелками, принесёнными из игровой комнаты. Выяснилось, что у него талант к рисованию. Мелкими четкими штрихами Лев изображал всех, кого здесь встречал. Позировать ему приходила даже Омела, позавидовав портрету Рич с рыжей копной волос. Как он об этом узнал, Рич не спрашивала. Может и доложил кто, ведь сплетнями время от времени не пренебрегали даже охраны, вынужденные проводить однообразные дни в обществе лишенных памяти гостей дома. Дуг со Львом крепко сошлись на любви к растениям, часами возились в оранжерее, было время поговорить…
Рич ежедневно зазывала художника составить ей компанию в поисках. Лев отказывался под предлогом того, что плохо дышит и не хочет быть ей обузой в опасном путешествии. Вдруг ингалятор потеряется.
– Попроси запасной, хоть пять, охраны не откажут, – подтягивая лямки рюкзака, подтрунивала Рич.
– Завтра, обязательно, обязательно завтра скажу, – отвечал Лев, пряча взгляд.
На каждом этаже, так Мудрец отмечал пройденный путь, она находила привязанный к толстым прутам ограждения лестницы кусочек верёвки, закрепляла рядом свой и смело шагала в коридор, тут же оглашавшийся устрашающими звуками, на что она довольно быстро перестала обращать внимание. За спиной остались сотни пустых чистых комнат, точь в точь таких же, как и её, только без рюкзака в шкафу.
Сегодня Чивка не прилетел. Она битый час ждала у окна, нервно поглаживая начавшие отрастать колючки волос. На следующем, сто первом по счёту этаже не оказалось верёвки Мудреца. Наверное, книги изъяли охраны. Забрали и спрятали, а она, как дура, искала. Сколько времени убила на это. Неужели впустую? Рич тяжело опустилась на ступеньку, глотнула из фляги воды, деревянными пальцами привязала кусочек верёвки. Куда и зачем теперь идти совершенно непонятно. Нет, плакать она не будет. Сколько можно, в конце концов!
Лучше действовать. Тронув дверь, она шагнула в коридор, встретивший странной, пугающей тишиной.