– Извини, сын мой, что подозревал тебя. Подойди ко мне, я залечу твои раны. – Светлый сделал шаг к ангелу, но тот испуганно попятился назад и вжался в стену. – Хорошо, у тебя есть все причины теперь меня бояться. Но могу я хотя бы отвести тебя в лазарет? – Ангел пару раз моргнул, будто взвешивая решения, а после, сглотнув, кивнул. Светлый попытался на это по-доброму улыбнуться, но снова получился лишь оскал. Саваоф медленно наклонился за мечом и подобрал его. Он взвесил его в руке и отдал ангелу, удостоверившись, что это тот меч, о котором он думает. Светлый аккуратно взял ангела за плечо и повел его прочь из замка.
А на Иие сейчас проносилась буря. Черный круг сотрясло землетрясение. Потолки казематов рухнули на заключенных. Взрывоопасные реактивы в лабораториях от тряски и резкого перепада температуры сдетонировали. Ямы с отбросами экспериментов поглотила земля. А из-под почвы стали вырваться странные твари, дышащие ледяным огнем. За ними шел человек в светло-голубом платье. Так взошла Холодная Звезда из древних легенд и пророчеств.
Глава 8. Торговая дорога.
Иия, а точнее ее южная часть, богата на виды. Иногда жители леса и пустыни говорят, что тут всегда весна, пахнет рожью и медом. Небо ясного бирюзового цвета, а облака похожи на мех белых веркролей. Реки и ручьи переливаются всеми возможными цветами, они звонко журчат, бегут так быстро, что не замечают жизнь и смерть, само время и его исход. Рыба в них всегда вкусна, а ее чешуя, словно тысячи драгоценных камней. Трава настолько высока, что бывает выше людей, и при порыве ветра она превращается в лиловое море, которым наполнен мир до самого горизонта. Все дороги тут выложены светлым камнем и ни один путник не потеряет эту ленту. А когда на Синие владения опускается ночь, весь мир зажигает звезды. На небосклоне их все меньше и земля, трава, реки это чувствуют. Они пробуждают свои светила. В полях распускается звездный ночник и вокруг него начинает виться мошкара, которая рада такому хоть и маленькому солнцу. Дорога, впитавшая дневной свет, отдает его во тьме, некоторые говорят, что это Духи отгоняют напасти от путников. Ночной воздух всегда свеж, а легкий ветерок ласкал безмятежные поля.
Было утро, роса еще не сошла с листьев, а солнце только разогревало землю. Деймос и ее спутники собирались сняться с места. Осень подходила к своему зениту. Ночь выдалась беззвездная и холодная, поэтому девушке пришлось доставать шерстяное одеяло и пальто. Спрятанный в траве и тени одинокого дерева, лагерь с дороги был незаметен. Путники завтракали вяленым мясом, запивали ключевой водой, беседа у них не строилась, и только шум листвы читал им свои монологи.
Агарес до сих пор был в прострации, прошла неделя, а он все еще не верил, что Линаэла бросила их. Демон прекрасно знал – она не погибла, Анджело соврал, ангелы бессмертны, только сам Светлый и сотворенное им оружие может их уничтожить, огонь для них не страшен, лишь в некоторых случаях их может убить демон, но не более. Агарес часто шептал в ночном мраке, колдовал, искал ангела, но связь Линаэлы, висевшая на шее у Анджело, создавала помехи, показывая невозможные места. Деймос видела отчаяние демона и старалась лишний раз его не беспокоить, она понимала это чувство, когда теряешь что-то дорогое. Но была и еще одна причина – девушка боялась агрессии со стороны хранителя, она уже поняла, что Агарес страшен в гневе. Деймос также старалась не подходить к Анджело, он казался слишком странным, безумным, непредсказуемым. Он мог в один момент радостно смеяться, а мог остановиться в остолбенении и с суровым лицом смотреть на Деймос. Однажды ночью она проснулась и заметила, как он бормочет: «Никто не знает. Но я заметил. Я вижу свет…» Анджело тогда резко замолчал, но так и не уснул. Такие ночные монологи постоянно слушал Агарес, он даже пытался понять, но лишь больше убеждался, что ангела лучше остерегаться. Эммануэль в этой компании был буквально связывающим звеном, хотя его состояние не было лучше. Он часто отчитывал Анджело за его излишнюю резкость и жестикуляцию. Священник старался обжиться в новом теле, научиться летать, но получилось это крайне плохо. Ночью он иногда охотился, казалось, в нем проснулись животные инстинкты, и теперь Эммануэль не вернется в нормальное состояние.
Сейчас Анджело переплетал свою косу, которая за ночь успела сильно спутаться, а также поймать всяких веток и перьев. С первого взгляда можно было подумать, что он всю ночь бродил где-то, но сегодня он крепко спал, прислонившись к дереву, от него не было слышно даже легкого бормотания.
– Мои волосы живут своей жизнью, – засмеялся ангел, заметив любопытный взгляд Деймос. Она не понимала, как можно было наловить так много мусора. – Я бы их оттяпал с радостью, да отрастают чрезвычайно быстро и вьются страшно. Становлюсь похожим на… – Анджело в замешательстве прервался, пытаясь подобрать подходящий пример из местной флоры и фауны. – Агарес, а тут есть бараны или хотя бы одуванчики?
– Единственный баран на этой планете – ты. – Прогнусавил Агарес.
– Очень смешно, – с ядовитым сарказмом ответил Анджело. Ангелу было сложно сдерживать раздражение, ему надоели страдания демона, она считал, что проблемы Эммануэля куда страшнее, чем пропавшая Линаэла. Анджело сел рядом с Деймос и продолжил. – Короче, на Земле было такое растение. Одуванчик. После цветения покрывалось буквально пухом.
– Ой, у нас растет что-то подобное, по крайней мере, я видела в учебнике такое. Тарухшакун! Он растет на севере Вечного Леса, там, где идет граница с Алой Зоной. – Впервые Деймос заговорила с Анджело весело и без страха. Она улыбнулась ангелу и протянула кусочек мяса. Мужчина принял еду и аккуратно откусил.
– Спасибо. Ты не обессудь, веду я себя так, потому что жизнь таким сделала. Просидел я в каземате слишком долго. Со мной было нельзя общаться, еду я получал раз в неделю, а небо даже через решетки не видел. – Ангел закинул еду в рот и, вытерев руки об штаны, продолжил борьбу с волосами. Он вытащил из основания косы длинную шпильку украшенную крестиком. Голубой драгоценный глазок блеснул на солнце. Анджело грустно посмотрел на украшение. – Мне ее Отец подарил. Заколка, мелочь, но она всегда мне напоминает о том, что я другой. А у тебя есть такая вещь, Деймос?
Она не нашла, что ответить, у нее была такая вещь, но ей было все еще сложно об этом говорить. Девушка лишь кивнула и отвернулась к сумке. Она долго что-то искала в ней, а после вытащила большую щетку и голубую ленту.
Дремавший все это время Эммануэль поднял ухо и приоткрыл глаз. Он встал и потянулся, но кошачьей грации в этом не было, скорее неуклюжесть сонного человека. Кот мягко подобрался к Агаресу, который складывал одеяло и недовольно бормотал об отсутствии времени. Эммануэль запрыгнул ему на плечо, где обычно и сидел, и, радуясь свету и теплу, стал намурлыкивать песню. Демон не обращал внимания, но и бормотать перестал.
– Я, конечно, понимаю, ты расстроен, но посмотри, как красиво светит Омега. Пора прекратить хандрить и принять как должное эту ужасную ситуацию. Пойми, Деймос ты нужен сейчас гораздо больше, чем когда-либо. Ей страшно, ей одиноко, перед ней ужасный выбор, – Агарес лишь тихо слушал его, убирая в сумку котелок и огниво. Ему не нужны были эти объяснения, он все это понимал, но все это было сильнее его. Эммануэль продолжил. – Агарес, скажи мне, это уже случалось? Это не первый человек, которого ты теряешь?
– Не первый, ты прав. – Отозвался Агарес. Он вытер рукавом глаза и посмотрел в небо, ожидая, что оно ответить на болезненный вопрос, а ему не придется вспоминать те события. Но бирюза молчала. Агарес аккуратно поправил золотое колечко на пальце, вздохнув, он решил ответить. – Это было очень давно, на Земле. Моя семья никогда не относилась ко мне всерьез, они считали меня нулем. Часто после отцовских побоев мне снилась страшная старуха, а может она была реальна, не знаю. Она рассказывала мне сказки о дальних странах, хороших временах, храбрых людях. Я мечтал все это увидеть, и даже перестал эту женщину бояться. Однажды она мне рассказала, что я познаю великое горе, моя семья будет разрушена. Я не принял эти слова в серьез. А через двадцать лет моя жена умерла при родах. Тогда среди людей в белом, среди кафеля и стекла, я вспомнил те слова. Последние годы моей жизни. Шла война. Я умер тогда. – Демон всхлипнул, и посмотрел на Эммауэля, сидящего на плече. Ему было сложно вспоминать эти события, слишком больно как будто это было не тысячелетия назад, а вчера. – После смерти я прожил около века в Аду. Это была обычная жизнь, ничего интересного. А потом апокалипсис. Нужно было уничтожить один набожный городок, но, ты знаешь, люди сильные, они не сдаются никогда. Мы пробрались туда. В этом поселке я познакомился с девушкой, она была как две капли воды похожа на мою покойную жену. То же лицо, те же движения, даже говорила с такими же интонациями. А потом ее сожгли на костре. Из-за меня. – Агарес закрыл лицо руками, его голос дрожал. Сейчас перед его глазами стояла та страшная картина: обугленные кости, сгоревший костюм, начавшее плавится золотое колечко, на почерневшем пальчике. Демон боялся признаться себе, что порой он все еще слышит этот плач полный боли. Плач, заглушаемый треском огня.