– А сам-то! – Пробурчал Анджело, ему становилось трудно дышать. Агарес навалился на него всем телом, от этого крылья больно упирались ангелу в ребра. – Ты сам только и делаешь, что ненавидишь себя за так называемую смерть Линаэлы. К тому же! У меня более весомая причина себя ненавидеть. – Анджело пытался кричать шепотом, но ничего не получалось, и он то же зашипел. – И слезь уже с меня! Это выглядит до жути странно.
Агарес несколько секунд не мог понять, о чем только что сказал Анджело, а после кивнул и с грациозностью тени оказался на своем месте. Он замолчал, смотрел в никуда, искал в чьи сны еще вклиниться, но не получалось, его мучал вопрос. Демон посмотрел на Анджело, старательно подбирая слова, начал:
– Анджело? За что Светлый возненавидел Аваддона? – он так быстро это произнес, что ангел сначала и не понял вопроса. Он смотрел сквозь темноту на Агареса, хлопая глазами. Вопрос не из легких. Правду сказать – невозможно, но и ложь – не выход. Нельзя точно сказать, почему Светлый любит, ненавидит, радуется, гневается, но истина всегда рядом, остается только правильно ее завуалировать. – Не стоит говорить всю правду, я понимаю, что это не корректный вопрос для тебя, даже если ты и не сын Его. – Анджело благодарно вздохнул и начал:
– Ты знаешь, что еще в те времена, когда даже звезды отсутствовали в пустом мироздании, было посеяно древо жизни. Появились Старые Боги, а они, после, создали Духов. Среди них выделялись трое, потом их, конечно, стало четверо, но чуть позже. Их звали Вейя, Ведьма и Льёт. – Анджело как-то странно закашлялся, перекинул косу через плечо и хрипло продолжил. – Боги создали Духов и их народы похожими на стихии. Они были счастливы, их миры сосуществовали в гармонии. Потом появился Млечный Путь, не знаю, как, я спал на истории мироздания. А потом появилась Земля, четвертый Дух, Ринодрауэль, его народ и человечество, у нас говорят, что все произошло за семь дней… – Анджело тихо засмеялся в кулак. Агарес все это знал и был удивлен, что вся эта история имеет настолько длинные корни. – Все были счастливы. Ну, кроме Льета, его последнее пристанище было разрушено, он считал, что все это произошло из-за ведьмы, и ему не нравилось на Земле. Хотя… Ладно история не совсем о нем. Так получилось, что за вероломство, жестокость и жажду власти Ведьма была изгнана сначала со своей звезды-столицы, а после и Солнца. С ней многие ушли, не все были слепы. Она не стала уподабливаться братьями и становиться Богом на земле для какого-то народа, просто путешествовала со своей «семейкой» по миру. А в это время за Землей уже наблюдали Братья. Мне тогда было около столетия, а вот Аваддону, а тогда Аполлиону, гораздо больше. Его послали следить за огненными в целом и за Ведьмой в частности. И знаешь, что произошло? Этот дурак влюбился в Ведьму! Она-то явно его не любила, не умеет живой огонь чувствовать любовь! – Анджело бы начал выкрикивать эти слова, если бы не заметил, что Агарес темнеет от злости. – Ты тише-тише. Ведьма плела ему сказки про стены неба, приходила в самых разных образах. Играла, если проще говорить. Медленно накидывая на него холодную темную тень, она завладевала им. Аполлион многое узнал о Духах, но злобная карга узнала о нас и Светлом гораздо больше. Она научилась нашему языку, копировала наши образы, искажала нашу суть. Светлый прознал об их милой любви и запретил Аполлиону встречаться с Ведьмой. По секрету, он больше не был нужен Отцу на Земле, он уже нашел предателя. Льету пришлось заплатить много, но благодаря ему всех духов собрали вместе и большую часть уничтожили, а остальных согнали в болота на уединенном острове. Там Ведьма стала чахнуть, ее сила угасать, а ее сердце сгнило. Так нам рассказывают об этой ситуации. Я до сих пор не понимаю некоторых вещей. Но что бы ни говорили нам на уроках, я видел ее, у существа, которое не умеет любить не будет таких глаз. Мне кажется, она чувствовала себя преданной. Но не братом. Аполлионом. Это она его в порыве злости назвала Аваддоном. Когда он пришел, чтобы объясниться. Он первый, кто ослушался приказа Светлого. А она прокляла его: «Даже на пороге смерти ты не сможешь увидеть меня и мой народ, ты не увидишь света солнца, твоим именем станет Истребление». Ведьма еще долго жила на болоте, даже когда клетка была разрушена, лелеяла свою злость. Думаю, это ее проклятие сработало, ты видел, что с ним произошло.
– Хочешь сказать, Светлый возненавидел Аваддона за любовь? Как глупо, – промурлыкал Эммануэль, он слышал рассказ Анджело полностью, но у него появились вопросы. Странные для человека его чина, неправильные, но требующие ответа. – Я заметил, что ты в некоторые моменты сам себе противоречишь. Рай вел в то время активную пропаганду против огненных духов, так? Светлый боится Ведьму, я правильно понимаю? Но что она может сделать против него? Просто я, кажется, понимаю, что Ведьма – это советница Антэ, но я не видел никогда в ней угрозы для богов, никаких противорелигиозных речей. Как маг она сильна, но не думаю, что настолько. Да и есть расхождения с твоей историей и реальными фактами.
– Рай всегда ведет пропаганду против чего-либо. Конечно, Светлому проще распространить ненависть ментально, но он прекрасно понимал и до первого прецедента, что это очень непрочная стена и ее можно разрушить. Но что делает с народом сила предубеждений! Ими не нужно управлять, они сами как стадо баранов накинутся и разорвут. Я и сам, как ты видишь, порой выдаю их лозунги. Из этого плавно вытекает ответ на твой вопрос. Ведьма сильнее, чем кажется. Да, она не победит Светлого. Но она может успешно вести информационную войну, она может заставить людей усомниться в их вере. Он боится именно этого. – Анджело замолчал, он щурился, стараясь сквозь тьму разглядеть зеленые глаза Эммануэля.
– А какие расхождения? – С интересом обронил Агарес.
– Ну, Аваддон и Антэ вполне себе мирно общались, когда я последний раз с ней встречался. Она разговаривала с ним холодно, как и со всеми. – Эммануэль полностью вылез из сумки и по-кошачьи сел. – Аваддон отвечал ей так же. Они говорили о политике больше, чем о чем-то отвлеченном. Хотя, когда я спросил, о чем они разговаривали, он даже не мог вспомнить, что беседа была. Если проклятие работает, то как часы. Но я хочу сказать, что не было заметно, что между ними есть или были какие-то эмоции.
– Анджело. – Агарес внезапно поднял голову, осознав, что упустил одну страшную деталь. – Ты упоминал, что Пиромант накидывала на Аваддона холодную тень, и в твоем сне что-то подобное было. Что это значит? Какая-то особенная ангельская метафора?
– Не знаю, просто она часто упоминается у нас в книгах. – Ангел пожал плечами и поднял руки, всей позой показывая, что он действительно не знает ответа. – Что-то типа страшилки. Думаю, это аналог Холодной Звезды. Я же говорил, что Аваддон многое узнал о Духах, это из их преданий. Ты об этом больше должен знать.
Шепот затих. Каждый думал о своем. Анджело теперь искал истину в старой сказке, теперь она стала казаться сложнее, многослойнее, обрела странные повороты в никуда. Для него появились вопросы, на которые знали ответы только двое. Эта история всегда преподносилась ангелам, как пример вероломства и безэмоциональности Духов. Но он и раньше замечал острые углы в ней, сейчас же они начали выпирать и стали шипами. Может, Рай специально связал две совершенно разные личности в надежде, что никто не будет знать обоих? Но они где-то сильно просчитались и их громадный ковчег из лжи начал давать течь. Анджело хмыкнул, ему показалось смешным то, что многое может оказаться обыкновенной, незамысловатой ложью. Конечно, чем бредовее доводы, тем охотнее народ съест их. Только подумать! Ангел и Дух, смешно! Но вполне может быть правдой. Кто знает, что с ними произошло в итоге. Как глубоко двое могут спрятать свои чувства? Эммануэль улегся рядом с Деймос и задремал снова. Его сейчас ничего не беспокоило, кот внутри заявлял о себе. В такие моменты он смирялся со своей судьбой, теперь его доля спать, есть и больше ничего. Не будет он никогда читать проповеди, это в прошлом для него. Нет больше его прекрасной Бродячей Церкви. Все, что от нее осталось, старый фолиант, который невозможно прочитать. Что же остается теперь кроме как отдаться своей судьбе? Жизни человеческой не хватит, чтобы найти верное решение этого ребуса, что уж говорить о кошачьей. Может ли кто-то это исправить – неизвестно. Возможно, Танос, главный некромант, знает и практикует такое, но он там, в Черном Круге, а человек, поддавшийся кошачьему телу здесь, в Синих Владениях. Агарес же метался между любопытством и моралью. Он запомнил историю и ее весьма интересные нюансы, но сейчас ему было интереснее, что снится Деймос. Раньше он иногда это делал, старался спасти ее от кошмаров. Сейчас он думает, что эти кошмары имели совсем не психологическую основу, а скорее магическую. Ее же сила мучила ее изнутри, но демону было непонятно, отчего же все так происходит. Возможно, Линаэла знала причину, она была намного образованнее его в вопросах волшебников, но девушка никогда не говорила ему, не проявляла обеспокоенности, словно так и должно быть. Агарес часто смеялся на ее доводы. «Если наша подопечная не маг, то зачем мы?» Теперь ему никто не ответит, нужно искать решение самому. Демон посмотрел на Деймос. Она свернулась калачиком и укрылась огромной подушкой. В своем синем пальто она выглядела, как маленькая фарфоровая куколка. Ей определенно снилось что-то хорошее. Иначе и быть не могло! На ее лице не было никаких эмоций, обычное безмятежное лицо. Может, стоит проверить? А если ей снится что-то личное? Раньше это не беспокоило Агареса. Да, для него она была как дочь, но она была там, за стеклом, он не говорил с ней, не знал по-настоящему, как это ему казалось. Он не мог читать ее как открытую книгу, не мог разобраться с ее секретами, словно они были запечатаны где-то глубоко. Демон тяжело вздохнул и шагнул в ее сон.