--Да. Мы, естественно, пытались выяснить, что именно, но поскольку событие произошло в период темпоральной цензуры, вряд ли мы это узнаем.
Я надеялась, что им не нужно объяснять феномен белых пятен, но пара лишних слов никогда не помешает, тем более что я собиралась навязать им свой план, а он целиком зависел от законов цензуры.
Существует абсолютная темпоральная цензура и цензура близкого соседства. Действие первой лучше всего иллюстрируют сами Ворота: стоит нам послать их в определенный промежуток времени-- и мы не можем больше ни посмотреть на этот промежуток, ни побывать в нем.
Эффект близкого соседства проявляется немножко иначе. Мое недавнее путешествие в Нью-Йорк 1983 года-- лучший тому пример. Я прошла через Ворота, пихнула в них Мари Сондергард, и они исчезли. Вторично в 1983 году Ворота появились лишь на следующий день. Но почти двадцать четыре часа я прожила в прошлом. Я сама стала своего рода твонки. Пожелай я просканировать сутки, проведенные в Нью-Йорке, я увидела бы сплошные помехи. Я была дестабилизирующим фактором временного потока. Неодушевленный твонки производит такой же эффект, но в значительно меньшей степени.
Вы не можете встретиться с самим собой. Насколько мне известно, это непреложный закон путешествий во времени. Он распространяется даже на сканирование: увидеть самого себя тоже нельзя. Больше того, никто из ваших знакомых не в силах посмотреть на ваше будущее и рассказать о нем. То есть ни Мартин Ковентри, ни кто-то другой из моих современников не мог заглянуть в номер отеля, где я провела ночь. Этот район стал для нас недоступен.
Мое присутствие в Нью-Йорке образовало зону цензуры, накрывшую большую часть восточного побережья. Калифорнию мы еще могли просканировать, но что происходило в ту ночь, к примеру, в Балтиморе, навеки останется для нас загадкой.
Аналогичные помехи не давали нам досконально проследить за Смитом после того, как он прибыл в Калифорнию и начал расследование,-- и именно на этом базировались мои аргументы, с помощью которых я надеялась убедить Совет. Ведь помимо окон абсолютной цензуры, закрывающих время использования Ворот, просмотру мешали типичные следы эффекта близкого соседства.
А это означало, что кто-то из нас наверняка принимал участие в событиях, происходивших в ангаре. По крайней мере мы с Ковентри были убеждены, что наши современники побывали там в 1983 году, и поэтому цензура мешала нам туда заглянуть и узнать какие-нибудь подробности, которые могли бы помочь нам запланировать то, что мы сделали/собирались сделать.
Если вам непонятно, примите пятьдесят таблеток аспирина и позвоните мне утром.
--Так значит, вы хотите совершить вылазку и попытаться исправить ситуацию,-- предвосхитил мою просьбу Феникс.
--Да, вы правы. По двум причинам. Если мы ничего не предпримем, кумулятивный эффект твонки распространится вверх по временному потоку. Насколько я помню, скорость приближения этого... "времятрясения", как назвал его один из инженеров... составляет около двухсот лет в час. Если подобные цифры вам о чем-нибудь говорят.
--Мы знакомы с данной концепцией,-- поставил меня на место Тегеран.-- Когда времятрясение дойдет до нас, то есть достигнет исходной точки нарушения равновесия, перестройка реальности пойдет сразу вдоль всей временной линии, сверху донизу.
--И всех нас из нее вычеркнут,-- закончила я за него.-- Нас и плоды наших трудов. Двести тысяч спасенных людей окажутся в падающих самолетах, тонущих кораблях, взрывающихся фабриках, на полях сражений и в засыпанных шахтах. Проекту Ворот придет конец. Но мы переживать по этому поводу не будем, поскольку ничего не увидим. Мы просто никогда не родимся на свет.
--Есть и другие теории,-- сказал Безымянный.
--Я знаю. Однако за всю пятисотлетнюю историю операций перехвата никто не предлагал нам опираться на другие теории. Недавно я позволила своей перехватчице погибнуть только потому, что мне крепко-накрепко вбили в голову привычку относиться к этой теории как к неопровержимому факту. Вы хотите сказать, что мы должны сейчас поменять теорию?
Ну давай, скажи мне "да", Ваше Препохабие! Скажи-- и я тебя найду и мокрого места не оставлю!
--Нет,-- сказало оно.-- Оставим все как есть. Вы упомянули о второй причине вылазки.
--Которая, то бишь вылазка,-- вмешался Тегеран,-- по-моему, вполне способна спровоцировать темпоральную катастрофу, коей мы стремимся избежать.
--Тут я целиком полагаюсь на ваше суждение,-- сказала я.-Боюсь, вы можете оказаться правы. И тем не менее. Вторая причина связана с посланием во временной капсуле, вскрытой мною два дня назад.
Они возбужденно зашушукались. Кто сказал, что мы, высокоразвитые мутанты будущего, не суеверны? Послание было написано моим почерком. А это значит, что я напишу его, когда стану немного старше и, возможно, немного мудрее.
Хотя останусь такой же циничной. В послании говорилось: "Скажи им, что вылазка имеет жизненно важное значение. Не знаю, так ли это на самом деле, но ты все равно скажи".
Ей/мне не было нужды добавлять: "Никому не показывай эту записку". Ясное дело, никто не должен ее видеть, иначе вся моя затея провалится с треском.
А потому я сказала:
--В послании говорится, что вылазка имеет жизненно важное значение для проекта Ворот.
И села, чтобы не давить на них.
Естественно, через двадцать минут мне дали "добро".
Глава 8
Я, лично я и я
Меня интересовали четыре дня: с десятого по тринадцатое декабря. За это время Ворота были/будут использованы шесть раз.
Первый из них-- мое появление в нью-йоркском мотеле 10-го декабря.
Второй включал в себя множество путешествий, совершенных вечером 11-го декабря, когда два авиалайнера находились в воздухе. Оба периода были теперь закрыты для просмотра. Но это нас не волновало, ибо парализатор был потерян позже.
Самолеты столкнулись в 21.11 по времени тихоокеанского побережья. С восьми до девяти утра следующего дня, то есть 12-го, длился пробел темпоральной цензуры. Мы решили назвать его окном "А", поскольку это было первое белое пятно, куда Ворота еще не посылали, и, следовательно, куда мы их когда-нибудь пошлем.
Второе окно-- за отсутствием воображения названное нами окном "Б"-- продолжалось с двух до четырех пополудни того же дня.
Окно "В"-- длинное цензурное пятно-- начиналось в девять вечера 12-го и тянулось до десяти утра 13-го.
Окно "Г" было окном парадокса и совпадало с визитом Смита в ангар вечером 13-го декабря.
Каждое из окон имело свои преимущества и недостатки.
"А" находилось далеко от парадокса, так что Смит еще не должен был что-либо заподозрить. Судя по нашим данным, остатки обоих самолетов уже свезли к тому времени в ангар. Если воспользоваться этим окном, можно попытаться найти парализатор до сортировки обломков-- и в случае удачи все проблемы, считай, решены.
"Б" выглядело не так многообещающе. Скорее всего, оно закрывало первое прослушивание пленки речевого самописца из "боинга". Я решила: если не выгорит с первым окном, попытаюсь пролезть во второе, там мое вмешательство тоже будет более или менее незначительным.
Что же до окна "В"...
Послание из временной капсулы внушило мне страх перед окном "В". Я не могу вам объяснить почему. Просто при мысли о перспективе провести ночь в Окленде мне становилось дурно. Расскажи ему про ребенка. Она же просто слизнячка.
Нет уж, благодарю покорно.
Ковентри проголосовал за "Г". В смысле-- бери быка за рога. Ему, как видно, надоела роль историка, и он вообразил себя Ларсом Головорезом, "человеком действия" (если такие бывают). Интересно, что бы он запел, если бы ему самолично предстояло столкнуться нос к носу с парадоксом?
Еще раз благодарю покорно.
Я высказалась за "А" и высказывалась так настойчиво и часто, что добилась своего. По моему мнению, состав экспедиции следовало сократить до минимума, то есть до одного человека. Ковентри был вынужден согласиться со мной. Влезая во временной поток, желательно баламутить его как можно меньше.