— Ничего, — говорила Бэлла. — Завтра сбегаем на Карачарову гору, так у тебя лапки как следует заболят.
— Может, лучше через день?
— Нет уж. С дубов жёлуди сыпаться начали. На них много охотников соберётся, но мы первыми будем.
Так и вышло. Желудей повсюду валялось великое множество. Скорлупки у них были ещё зелёные, но мякоть внутри сладкая, вкусней воробьиных яиц. Добытчицы наелись от пуза. Затем, Бэлла начала выбирать, какой жёлудь тащить домой.
— Смотри, Соня, вот этот жёлудь я себе возьму, а этот ты бери.
— Зачем?
— Домой принесём. Запас на зиму пора собирать. Запасёшь таких побольше, целую зиму горя будешь не знать.
— Я и так не знаю. Давай переночуем здесь, завтра снова наедимся.
— Ночью медведь придёт или барсук. Придут-то они за желудями, но и тебя скушают в охотку, один хвостик останется. Ночью ты от барсука не сбежишь.
— Что же это за проклятье такое! Только разлакомишься, кто-нибудь нападёт!
— Не проклятье, а правда жизни. Где много еды, там много беды.
Взяли по лучшему жёлудю и побежали. Отошли недалеко, Соня остановилась и принялась свой жёлудь грызть.
— Что ж ты делаешь, дурёха?
— А что такого? Мой жёлудь, вот я его и ем.
— А что ты зимой есть будешь?
— Я завтра ещё принесу. И вообще, осенью грибов насушу побольше. Прежде Дрёма мои грибочки подъедала, а теперь всё моим будет.
Назавтра Соня за желудями не пошла. Ножки изболелись. Потом попыталась пристроиться к Бэллиным запасам, но получила такую взбучку, что поняла: разгневанная подруга страшней барсука. Потихоньку и Соня начала притаскивать с Карачаровой горы желудёвый запас.
А вот осень, на которую было столько надежд, выдалась сухой, грибы не родились. Понемножку да полегоньку грибками полакомились, а чтобы впрок сушить, такого не было.
— На Карачарову беги, — поучала Бэлла товарку. — Авось отыщется что-то. Не всё же кабаны повыбрали.
— Ты почему не бежишь?
— У меня желудей натаскано на всю зиму. Мне теперь отдыхать можно.
— А обо мне не подумала…
— У меня одна голова. За двоих думать не умею.
Пришла зима шишкогрызлая, которую Бэлла пережила без потерь, за ней голодная весна.
При Бэллиных запасах и голодная весна была бы сытой, но в самом начале марта в дупле завозились пятеро бельчат, и все силы уходили на этих спиногрызов.
Разбежались они только в августе, а когда исхудавшая Бэлла малость отъелась и сумела оглядеться по сторонам, оказалось, что Соня за этот срок куда-то делась. Попала ли она на обед кунице или ещё какая беда приключилась, неведомо. Главное, что больше соперниц и нахлебниц у хозяйки не было. Жить стало легче, но скучнее.
Хорошо тому, у кого память плохая. Забылась Дрёма, забылась и Соня. Наступало лето и непременные походы на Карачарову гору, а то и в орешник, когда выдавался урожайный год. Бельчата рождались и убегали иной раз очень далеко. Бэлла уже и упомнить не могла, сколько этих бельчат было. О малышах надо заботиться, пока у них глазки не раскрылись, а как подрастут, пусть уж как-нибудь сами обходятся. Другие белки, когда забегали на Бэллин участок, звали её мама Бэлла, а вправду ли она их мама или так к слову пришлось, Бэллу не интересовало. В материнское гнездо не лезут, вот и умницы.
Берёза, в которой зияло главное Бэллино гнездо, покосилась и рухнула. Несколько зим Бэлла спасалась по выстроенным гайнам, потом подобрала дупло в неохватной осине. Так ли, сяк, но в дупле во время вьюги тепло и никакой мороз не пробирает.
Время-время… дубки, проросшие из потерянных Бэллиных ухоронок зеленели и радовали глаз густой листвой. По ним уже можно было не только бегать, но и молодым жёлудем разжиться. Так давнее потерянное добро возвращалось к забывчивой хозяйке.
Дорога на Карачарову гору не забылась, но бегать туда становилось всё труднее, да и не больно нужно. Свои дубки подросли, а лапки с возрастом стали уставать.
Хорошим летним утром Бэлла побежала проверять, как растут дубы, вымахавшие на месте давно забытых ухоронок. И там она встретила людей.
Люди частенько забредали на Бэллин участок, и хозяйка их не боялась, если, конечно, у незваного гостя не было ружья. Но на этот раз пришла пожилая женщина и девочка, какая из материнского гнезда никуда уходить не собирается.