Вскоре он опять повернулся к обоим и представился:
— Я, с вашего позволения, Петер Вайцик из Ямника, дорожник!
Пиханда и Аноста тоже назвались…
— Я слушал вас, — продолжал дорожник. — Вы правы, в самом деле, хотя у нас и республика, а жить будет не легко. Большие дела нас ждут впереди, это точно! Это как если бы человек бродил до поры до времени по трактирам и гостиницам, неприметно портил там мебель, топтал ковры и вдруг оказался дома, у себя, и все-то теперь он должен ценить, беречь и обустраивать. Это дьявольская ответственность, такая республика!
— А вот какая она будет? — спросил Пиханда.
— Такая, какой мы ее сделаем! — сказал Петер Вайцик. — Вот сейчас-то и пришла пора тревожиться!
— Да ты что! — рассмеялся Аноста. — Чего нам тревожиться! У меня в руках останется все та же лопата, что была до сих пор. Да и у вас у обоих тоже!
— Но мир меняется! — заметил дорожник. — Поглядите, что произошло всего лишь за двадцать лет! Люди, умершие двадцать лет назад, думали, что монархия вечна. И вот через несколько лет такая перемена!..
— Пускай мир меняется — так и должно быть! — сказал Аноста. — А уж мы постараемся, чтобы он менялся так, как нам угодно!
Поезд догрохотал до Градка, и Петер Вайцик, дорожник из Ямника, простился и вышел.
Когда поезд тронулся снова, Пиханда толкнул погруженного в думы Аносту:
— Готовься, скоро и нам выходить.
— Что-то наши поделывают? — вздохнул Ян Аноста.
— Увидим! — сказал Само Пиханда. — Небось ждут не дождутся…