потому что одни зависели от других. Боги забрали душу старого монаха и использовали как
ключ.
Лабель мурлыкала себе под нос какую-то весёленькую песенку и помешивала суп. На
правой руке блестело серебряное кольцо , оно грело душу. Сбылась самая большая мечта, о
которой она и помыслить не могла, сидя в таверне рядом с блистательной Квейрил. Быт
Лабель тоже радовал, потому что она занималась уборкой и готовкой в ожидании теперь уже
мужа. Молодая женщина гордилась тем, что носит фамилию известного барда. О детях
супруги пока не задумывались, поэтому не огорчались, что их нет. Лармарен зашёл, да так и
остался стоять в дверях, с грустью о чём-то размышляя. Отложив ложку, Лабель обняла и
поцеловала его:
- Привет. Как дела?
- Брат Тоба скончался.
- Что?
Она и думать забыла о старом друге. Боль по нему ушла и дальнейшая жизнь закружила в
спокойных днях медленнее. Разумеется, он бы умер намного раньше, чем Лабель. Она
хотела больше никогда не слышать о людях из прошлого. По той же причине сошла на нет
дружба со многими знакомыми из высшего света, в том числе и семьёй Шихрид. Даже
племянника не навещала, предоставила право решать судьбу Джаяна старшему брату.
И вот теперь Ларми обнимал Лабель, пытаясь утешить. А она закрыла глаза и
углубилась в воспоминания. Тоба стал для бывшей послушницы наставлениями, которые
остались в душе навсегда. И теперь смерть принесла ещё один урок — не всегда удаётся
отречься от прошлого, но раны на сердце могут не напоминать о себе, а со временем и вовсе
заживут. Молодая женщина открыла глаза и спросила:
- Почему он умер?
- Я не знаю. У него нет никаких ран и синяков на теле — это всё, что мне сказали, - он явно
нервничал и не хотел ничего говорить.
- Ты что-то скрываешь, - холодно заметила Лабель, отстранила Лармарена и заглянула в его
глаза.
Ларми нахмурился, но взгляда не отвёл. Смутные подозрения затронули его душу.
Обстоятельства и сила любви лишили их выбора — жениться или расстаться. Страх
оказаться под властью любимой на время затаился, но теперь проявился вновь.
- Тебе незачем об этом беспокоиться, жена! - отрезал эльф. - Дай лучше есть, я голоден.
Глаза Лабели наполнились слезами, но она подала на стол. В отличие от неё, Лармарен
вспоминал Квейрил без боли. Иногда лишь тревога за счастье возлюбленной непрошеным
гостем врывалась в душу. Какой бы ни была его бывшая любовница она всё-таки старшая
сестра. Ревность к её прошлому жгла сердце Лармарена, но, во-первых, он решил бороться
с этим, во-вторых, хотел убедиться в том, что Лабель ничто не связывает с прошлым. О
гибели известного в городе человека никто не заикался. Учителя доложили Неренну, что в
монастыре произошло то же, что и в Лесной империи. В ту ночь супруги впервые
отвернулись друг от друга. Лабель всё думала о Квейрил и Тобе. Может быть, она бы могла
вовремя остановиться и не потерять любимых. « А теперь я должна жить с этим...» - она
даже не нашла слов, какими назвать мужа.
Лармарен тоже не спал. Он уже пожалел, что обидел любимую, к тому же понял, что
поступил точь-в-точь как Мелодлин. Какие уж тут могут быть оправдания! Поглощённый
такими мыслями Лармарен утопил сознание в океане сна.
Терзание, отчуждение, молчание — и он бодро зашагал по улице. Как обычно,
пришёл в Гильдию, поздоровался с друзьями и сел за свой стол. Знакомые имена, фамилии,
гербы, печати... Проводит торговый караван, заплатить за гильдейские таверну и
тренировочный зал свою часть общей суммы... И вдруг в глаза бросилось слово «Академия.»
Лармарен прочитал ещё раз и очень внимательно. Верховный архимаг Академии заказал
большой отряд сопровождения и обещал заплатить золотом. Даже если разделить обещанную
сумму на десятерых, хватит на многое. Тайны, тайны... Как же Ларми их не любил! Ещё
при дворе его несколько раз пытались заинтересовать, вовлечь в роль передатчика
всевозможных записок, но юноша нашёл в себе смелости грубо отказаться. Жених
наследницы трона мог ничего не бояться, но как теперь его встретят старые друзья и
бывшие враги? Да ещё с женой-человеком. Эльф почесал в затылке и задумался. Решение такой сложности лучше не принимать в одиночку. У Академии стояли стражники.
- Иди-ка ты лучше отсюда, мальчик, - сказали они ему. - Хоть ты в доспехах и с мечом,
здесь творятся дела, о которых тебе лучше не знать.
Именно в подобные моменты Ларми ощущал необычный прилив сил, готовность победить
любого врага. В таком настроении эльф ворвался в свой дом и обнял Лабель:
- Милая, мы переезжаем!
- Куда?
- В Лесную империю.
- Что? Ты что, с ума сошёл? Как ты можешь просить меня ехать в страну, которая охвачена
войной?
- Солнышко, милая, ну послушай! Я верю в судьбу и предназначение. В отличие от Квейрил
мы не имеем возможности учиться в Академии. Но мы наделены магическим даром.
- Ты хочешь... - глаза молодой женщины сверкнули. - Нет! Я не хочу! Неужели ты думаешь,
что спасёшь Империю? Это настоящее безумие!
Через два дня Лабель стояла рядом с мужем и смотрела на тело брата Тобы. Она вспоминала
и думала о том, что проявила слабость и предала его. Перед глазами мелькали
причиняющие боль картины. Она нащупала руку Лармарена и прошептала:
- Забери меня отсюда, я больше не могу.
Стоило ей повернуться спиной, как слёзы хлынули градом, она просто не могла их сдержать.
Ларми молчал, потому что угадал чувства собственной жены: всё плохо, она во всём
виновата и жить дальше незачем. Первую любовь уже не вернуть, нужно поставить точку и
смириться. В трудном положении Лармарен принял мужское решение, которым не видел
смысла гордиться.
- Я люблю тебя и ты нужна мне как свободная, ни от кого не зависящая в мнении и чувствах.
Потому что в этом случае нас никто не разлучит, - Ларми явно было трудно об этом говорить,
поэтому он избегал смотреть в глаза. - Если тебе необходимо принятие важнейших решений,
я пережду это время в гильдейской казарме. Жена, которая меня не любит, мне не нужна.
- Не уходи! - Лабель смахнула слёзы. - Ты прав, любимый: нам нечего делать в Эримгеме.
Говори, что нужно для переезда и я всё сделаю.
- Ну вот, совсем другое настроение. Итак, слушай: я поеду в последнюю поездку, объявлю
об уходе из Гильдии и только потом мы продадим дом.