Не пойман — не вор.
Это, как раз-таки, их случай.
Она сделала ещё пару еле слышимых шагов вперёд, чтобы наконец понять, что же там такое творится и почему чёртов идиот Мракс так взбешён.
Но из-за высоких стойл не было видно ни самого мальчишку, ни его “скотину”.
Недовольно насупившись и ещё раз обругав себя очень некрасивыми словами, она снова прошла чуть вперёд.
“Любопытство кошку сгубило”, — не раз увещевала её Елена, когда Форез в очередной раз совала свой маленький миленький носик-пуговку, а не старый прыщавый и жутко длинный, всё по тем же словам Когтевран, в… ну, в общем не в свои дела.
Что ж, ей придётся понадеется, что она не та самая кошка.
— Что с тобой не так? — Снова вопрошает всё тот же слащавый голос, и Каролина даже закатывает от его по-королевски недовольного тона глаза.
Тихо останавливается чуть левее распахнутой настежь двери загона, в котором Мракс сидит вместе со своим питомцем Кельпи, и, очевидно, пытается поставить того на ноги.
Кельпи — серебристо-голубой гиппогриф, с пушистыми переливающимися на солнце перьями, с выразительными горящими жёлтыми глазами, острым клювом и опасными твёрдыми когтями на передних лапах.
Мракс долго хвастался отцовским подарком на своё совершеннолетие, неустанно намекая большинству учеников Хогвартса, что немногие из них способны себе такое позволить.
От одного взгляда на это гордое существо у Каролины захватывает дыхание и рассматривать его — это то дело, которому она может предаваться часами.
Жаль лишь, что такое домашнее животное завести она никогда не сможет.
В отличие от Николаса Мракса, первое слово которого, скорее всего, было: “хочу”, — и все слуги и домочадцы тут же бежали выполнять его приказ.
Не даром он ведь кичится своей чистой кровью и аристократическим происхождением.
Как по ней — он просто маменькин сынок.
— Как же меня всё это достало, — внезапно простонал волшебник, и с каждой произнесённой им буквой, Каролине казалось, будто воздух наполняется ненавистью и ядом.
Чего ещё можно было ожидать от этой змеюки?
— Отец сказал я могу сделать с тобой всё, что хочу… Что ж, может “Круциатус” заставит тебя подняться на ноги?
У наблюдавшей за всем этим невесёлым зрелищем девушки от подобного предположения даже глаз задёргался.
По школе, конечно, ходили слухи, что Мракс — тот ещё сукин сын, но чтобы вот до такой степени…
А ещё племянник Слизерина.
Пока она ругала парня у себя в голове, колдун уже навёл свою палочку на бедное животное и с губ его сорвались первые буквы проклятия.
Но ведьма вовремя пришла в себя и, проворно взмахнув волшебной палочкой, выбила оружие из рук светловолосого.
— Какого чёрта?! — вслух возмутился Николас, обеспокоенно заозиравшись по сторонам.
— Ты совсем с ума сошёл?! — не в силах скрыть своего искреннего бушующего негодования воскликнула кареглазая, подходя ближе к однокурснику. — Применять подобное проклятие на живом существе… ты… Ты бы ещё Аваду в него кинул!
Ох, а вот с этим надо быть поосторожнее…
Не дай Бог, она подаст ему идею.
— А вот и наша защитница обиженных и угнетённых, — устало-ворчливым тоном проскрипел ей в ответ парень, окидывая таким премерзким недовольным взглядом, что на мгновение захотелось сжаться до таких малюсеньких размеров, чтобы стать не больше пылинки. — Какого соплохвоста ты здесь трёшься и подслушиваешь?
— Какая тебе разница где я и что я делаю? — вопросом на вопрос отвечает девушка, понимая, что у неё нет хорошего алиби.
Потому скоропостижно переводит стрелки на своего оппонента:
— Мы сейчас говорим о тебе и о том, что ты хотел применить невероятно сильное и опасное проклятие на…
— На своём гиппогрифе! — рычит в отместку Мракс, остервенело подбирая из кормушки с едой свою палочку. — Это моё животное, что хочу, то с ним и делаю.
— Ты не слушал профессора Гриффиндора на уроках? Нам нельзя использовать такие проклятия в стенах школы! — шипит на него Каролина, от одного только его вида заводясь всё больше.
Что ж, то, что они с Мраксом далеко не друзья, было понятно с первого же курса.
— Это. Не. Твоё. Дело, — чеканит ей в ответ сероглазый и посылает один из своих лучших уничижающих взглядов.
Жаль только, что на ней ни один из них никогда не срабатывал.
Стойкая дрянь.
— Как раз-таки моё, — горделиво задирая нос, противится волшебница. — Я Староста, а значит, это моя обязанность: доложить профессорам о твоём проступке, — что я немедленно с превеликим удовольствием и сделаю!
— Пф, ну да, конечно, давай: беги, пожалуйся, расскажи всем и вся какой я бессердечный урод, который едва не воспользовался запрещённым в стенах школы заклинанием. Вот только не забудь ещё добавить, что всё это ты узнала, пока по ночи шаталась за мной в конюшни. — В голосе Мракса звучит неподдельная ирония и торжество собственной победы.
Да уж, своим неуместным геройством она скорее навлечёт беду на себя, чем на слизеринского гада.
Да и Салазар Слизерин всегда на стороне любимого родственничка.
Мало ли, какую душещипательную историю они придумают на этот раз.
— Хорошо, к профессорам я не пойду. — Главное говорить это таким тоном, будто это она делает ему одолжение. — Но и ты отстань от бедного животного.
Парень смотрит на неё с неким превосходством — прекрасно ведь понимает, что задаёт правила здесь он, — и насмешкой.
— Это моё животное, — повторяет он, вальяжно вертя свою палочку в руках. — Что хочу, то и делаю.
— То, что он принадлежит тебе, ещё не значит, что ты можешь его мучить, — праведно возражает Форез. — Посмотри на него: он итак болен, а ты хочешь совсем его добить?
— Какая разница? Это всего лишь глупый, огромный, уродливый зверь, — Николас небрежно пожимает плечами, с минуту презрительно оглядывает своего питомца, а потом фыркает: — Отец купит мне ещё сотню таких же. Даже лучше.
— Какой же ты… — огрызается гриффиндорка, но всё же прикусывает язык.
Они уже достаточно поцапались.
— Это же твой питомец — ты обязан за ним ухаживать.
— Этим занимаются эльфы… или слуги.
— А что насчёт тебя?
— Я рождён не для этого, — язвительно замечает парень, и даже находясь в темноте, которую рассекает только свет её палочки, видит, как нежелательная собеседница закатывает глаза. — Но, очевидно, для той, кто вырос в обществе прислуги, этого не понять. Так что я даже не буду тратить своё драгоценное время на пустые разговоры с тобой.
Хм, снова намёк на её мать-магглу?
Как же это в его стиле.
— Он твой друг, — еле слышно шепчет Каролина, с глубокой жалостью смотря на притихшее больное существо.
Глаза его заволокла белёсая дымка, пушистые перья пригладились, да и весь он являл собой просто заболевшего маленького несчастного зверька.
От одного вида его хотелось выть в голос.
— Да насрать, — резко выплёвывает Мракс и выходит из стойла, намеренно задевая каштановолосую плечом. — Хочешь, забери его себе. Скучать всё равно не буду.
И уходит, даже ни разу не оборачиваясь.
Каролина подходит ближе к зверю, кланяется ему, как их этому учила Пенелопа Пуффендуй на своих уроках магозоологии, и, дождавшись ответного слабого поклона, позволяет себе коснуться своей мечты.
— Здравствуй, Кельпи, — шепчет она, с восторгом проводя ладонями по мягким влажным перьям. — Меня зовут Кэрри, можно я буду твоим новым другом?
***
Что ж, когда на следующий день Каролина показывает своей лучшей подруге — Елене Когтевран — своего нового друга, златовласая сначала совершенно не верит в происходящее.
Где такое видано, чтобы чистокровные снобы так просто разбрасывались своими вещами?
Позже, через некоторое время, которое она потратила на выстраивание логических цепочек и причинно-следственных связей произошедшего… не то конфуза, не то чуда, она подытожила, что всё это просто глупая шутка.