Слизеринцы это любят: потешаться над наивными школярами.
В конце же концов она заявила, что ни капельки не верит во всю эту браваду.
И, конечно, добавила, что Форез тоже не стоит распускать уши.
После чего последовала длительная и изнурительная лекция о том, что каштановолосая слишком наивная девчонка, любящая доверять всяким там идиотам.
Нравоучения продолжались ровно до того момента, пока к обеду двух спорящих девушек не прервала одна из школьных сов, принёсшая небольшой клочок пергамента от Мракса.
Собственной рукой Николас торжественно расписал в мини-письме о том, что отдаёт своего гиппогрифа-Кельпи полукровке Каролине Форез, и больше он не претендует на это животное.
А также добавил, что с нетерпением будет ждать часа, когда безмозглая скотина сдохнет, ведь, судя по всему, ему недолго осталось, и он с превелики удовольствием понаблюдает, как Форез будет самостоятельно рыть ему могилу.
На неудачную издёвку девушки только закатили глаза.
— В одном он точно прав, — внезапно высказалась Елена, окидывая жалостливым взглядом Кельпи. — Ему не дожить и до весны.
— Я его вылечу, — твёрдо отрезала её подруга, усевшись на солому рядом с животным и тихо поглаживая его по голове.
— Вряд ли, — протянула когтевранка, поджав губы. — Лишь потеряешь время, а нам уже пора начинать готовиться к экзаменам.
— Мой отец — лекарь, забыла? — напомнила подруге Каролина, немного хвастливо ухмыляясь. — Я его вылечу.
Елена прищурилась и недовольным взглядом посмотрела на гриффиндорку.
Что же это за человек, вы ей скажите?
Как вобьёт себе что-нибудь в голову, так и магией из неё эту идею не выпрешь.
— Хорошо, — изрекла блондинка, складывая руки на груди. — Но я тебе помогу. А потом ты дашь мне на нём прокатиться.
Форез только понимающе усмехнулась.
Даже несмотря на то, что мать её подруги — одна из величайших волшебниц за всю историю магии, много чего её дочери не позволялось.
Не только из соображений безопасности, как, например, с гиппогрифом, но и потому, что это было чересчур дорогое удовольствие.
Что ж, она же, в свою очередь, не прочь разделить столь прекрасное удовольствие с подругой.
***
— Вижу, ты всё-таки это сделала, — намеренно растягивая гласные, пережёвывая каждую вылетающую изо рта буковку, лепечет Мракс, подкрадываясь сзади.
После их небольшой договорённости прошло уже три месяца, в Хогвартс постепенно приближалась весна, началась более усиленная подготовка семикурсников к сдаче ЖАБА, и за всё это время Каролина смогла сделать то, на что, как думал Николас, у неё не хватит ни знаний, ни умений.
Она вылечила Кельпи, поставила его на ноги, а потом ещё и заставила снова летать и радоваться жизни.
— Только не говори, что сомневался в моих способностях, — даже не оборачиваясь лицом к неожиданному гостю, с явной насмешкой проворковала Каролина, сидя на небольшом клочке тёплого пледа, постеленного прямо на начавшую прорастать из земли зелёную травку большого луга, расположенного на нижних холмах возле школы.
— Ни капли, — ядовито изрёк Николас, подходя ближе к девушке.
Он посмотрел вверх.
Высоко над их с Форез головами парил большой, пышущий силой и здоровьем, гиппогриф, отливая на полуденном солнце то голубым, то серебристым окрасом, и что-то там рычал, пока мимо него пролетали мелкие птицы, которых он стремился поймать, вероятно, чтобы добыть себе ужин.
— И как ты только это сделала? — требовательно поинтересовался он, обращая взгляд теперь на свою собеседницу.
Форез, одевшись в рабочую мужскую одежду, что было совершенно непозволительно (но, как, впрочем, и всегда, она была первой среди всех учеников, кто стремглав пытался нарушить сотню школьных правил), которая магией была специально подогнана под её размер, и укутавшись в свою тёплую мантию, одиноко сидела посреди холодного луга, на котором только-только начали заигрывать первые краски весны, где-то потихоньку даже начали всходить первые росточки горько-сладкого вереска, и читала свой любимый учебник по нумерологии.
— Даже нанятый отцом магозоолог не смог сказать по поводу его здоровья ничего вразумительного, а ты его вылечила…
В голосе Мракса явно сквозило удивление, смешанное с — ей случайно не показалось? — уважением и некоторой печалью.
Видимо, он жалел, что так легко распрощался со своим питомцем, хотя и был точно уверен, что он не выживет.
— Я всего лишь показала ему, что я его друг, когда ему было одиноко, — не отрываясь от книги, поведала ему Каролина. — Он заскучал, а из-за скуки развилась его болезнь. Я смогла её побороть. Вот и всё.
Николас внимательно её слушал, не совсем понимая о чём она говорит.
Точнее он понимал о чём, но не понимал, как это могло быть связано с болезнью Кельпи.
Это же полная глупость, дурость и идиотизм — заболеть из-за скуки.
— Ничего это не глупость, — запротестовала в ответ на его слова девушка, и наконец обратила на нежданного компаньона своё драгоценное внимание. — Любому прирученному животному необходимо внимание хозяина, которым ты постоянно обделял Кельпи, ему стало одиноко и скучно, а это в свою очередь повлияло на его физическую активность.
— И с чего ты всё это взяла? — как будто и не особо сильно интересуясь этим вопросом, произнёс волшебник.
— С того, что я достаточно изучила этот вид и его повадки, — горделиво изрекла Форез. — Тебе тоже следовало почитать об этом книги, до того, как ты довёл несчастное животное до предсмертного состояния.
— Да как ты смеешь?..
Договорить, точнее кинуть очередное оскорбление, парню не дал внезапно спикировавший вниз предмет их обсуждения, нёсший в своём клюве одну из ворон, которые обычно летают в Запретном лесу.
Приземлившись рядом со своей новой хозяйкой, гиппогриф кинул к её подогнутым ногам мёртвую птицу, очевидно, так он делился с ней своей добычей.
Но успокоив питомца в том, что она не голодна, Каролина без какого-либо смущения или отвращения подобрала ворону и кинула её Кельпи, схватившему продолжение своего обеда прямо на лету и принявшемуся смачно уплетать ворону.
Закончив с этим, Кельпи подошёл ближе к Форез и аккуратно прилёг возле неё на свободное место на покрывале.
Лежать на голой земле — не в его принципах.
Мракс смотрел на Кельпи с некоторой затаённой грустью.
Рядом с ним гиппогриф никогда не был таким ласковым и обходительным, в противовес этому он часто рычал и кусался, когда колдун хотел на нём покататься или просто пытался погладить.
К Форез же он явно тянулся: ластился об её руки, урчал от наслаждения, когда та его гладила, даже пристроился у неё под боком, разрешая на себя облокотиться.
И где чёртова справедливость в этом мире?
— Погладь его, — неожиданно даже для самой себя предложила оппоненту Каролина.
Просто посмотрев на Мракса она внезапно увидела себя.
Ту девочку, которая только несколько месяцев назад мечтала всего лишь погладить гиппогрифа.
Пока, конечно, его глупый хозяин просто не отдал ей его.
Кэрри ведь даже предлагала ему деньги за Кельпи, но тот только отмахнулся от неё, обронив что-типа:
“У нищих и без меня нет денег, а тут ещё и за мёртвую тварь нечего взять”.
На том они и разошлись.
Повторять Николасу дважды не пришлось.
Проделав знакомый всем ритуал, он подошёл ближе к животному, аккуратно протягивая ладонь, чтобы его погладить.
Всё это под строгим взглядом Форез, конечно же, которая руководила действиями, как и Мракса, чтобы тот своей привычно-родной резкостью снова не оттолкнул от себя гиппогрифа, так и Кельпи, чтобы тот не начал вдруг капризничать.
— Хочешь его вернуть? — понимающе поинтересовалась каштановолосая, видя, что у бывших друзей медленно налаживается контакт.
Оказывается даже у склизких чёрствых слизеринцев есть душа.
— Нет, — неожиданно признался Николас, переводя потеплевший взгляд на девушку. — Он ведь твой.