– Все хорошо, – тихо проговорила Эрис, хотя, очевидно, это было не так.
Она окинула квартиру беспокойным взглядом. А где папа?
– Нет, не хорошо. – Каролина сделала глубокий вдох и отстранилась, глядя на Эрис. По щекам матери текли черные реки. – Мне так жаль.
– Что случилось? – Эрис отодвинулась от мамы и выпрямилась, слишком резко. – Где папа?
– Он… ушел.
Каролина опустила взгляд, рассматривая крепко сцепленные на коленях ладони и складки своего восхитительного платья.
– В каком смысле ушел?
– Помнишь анализ ДНК, который ты сегодня делала?
Эрис нетерпеливо кивнула. Как не помнить. Она сдала целую кучу анализов, включая ротовой мазок и анализ мочи, а еще подписала ворох старомодных документов настоящей ручкой, которую и держать было непривычно.
Без лишних слов мама постучала по журнальному столику, который, как и все поверхности в квартире, имел сенсорную панель. Пара ловких движений, и Каролина открыла вложение в одном из сообщений. Эрис подалась вперед.
Там во всем великолепии предстала ее ДНК – длинная, неестественно розовая цепочка. Взгляд Эрис заскользил вниз, спотыкаясь на медицинских терминах и графиках. Она знала, что ее анализ ДНК сравнивали с отцовским, который также содержался в файле, но не могла понять, в чем дело. Что все это значило?
Взгляд зацепился за нижнюю строчку – «Процентное совпадение: 0,00». Эрис вытянула руку, чтобы не упасть. Горло сдавило от тошнотворной, мерзкой мысли.
– Я не верю. – Девушка выпрямилась, ее голос стал громче. – В лаборатории перепутали последовательности. Нужно связаться с ними и переделать тест.
– Его переделали. – Казалось, голос мамы доносится издалека, словно Эрис находилась под водой или песчаной дюной. – Ошибки нет.
– Нет, есть, – упрямо повторила девушка.
– Эрис, это правда.
Уверенность в голосе Каролины заставила девушку похолодеть. И тут Эрис поняла, почему ДНК не совпадало и почему мама не выглядит удивленной. Эрис – вовсе не дочь своего отца.
Мать изменила отцу и скрывала это целых восемнадцать лет.
Эрис зажмурилась. Это не взаправду, не может быть. Если она закроет глаза, то все пройдет, как дурной сон.
Мама протянула руку, но Эрис вскочила, опрокидывая журнальный столик. Обе женщины даже не взглянули на него. Они смотрели друг на друга, мать и дочь, так удивительно похожие, вот только Эрис казалось, что они совершенно чужие.
– Почему? – спросила она, в голове осталось лишь одно слово. – Почему все эти годы ты лгала мне?
– Ах, Эрис. Я не хотела… дело совсем не в тебе…
– Ты издеваешься? Конечно же во мне!
Каролина вздрогнула:
– Я не это имела в виду. Просто… что бы ни произошло между мной и Эвереттом – это не твоя вина.
– Да, это твоя вина!
Обе замолчали. Тишина давила Эрис на уши.
– Куда пошел отец? – наконец спросила она. – Когда вернется?
– Не знаю, – вздохнула мама. – Эрис, прости меня.
– Прекрати это повторять! – Девушка перешла на крик.
Эрис ничего не могла с собой поделать, ей не хотелось слушать извинения матери. Они ничего не значили, ведь человек, которому она больше всего доверяла, все время лгал ей.
Мама замерла на месте:
– Знаю, тебе сейчас тяжело. Должно быть, в твоей голове масса вопросов. Я могу на них ответить…
– К черту тебя и твои объяснения, – оборвала ее Эрис, отчеканивая каждое слово.
Мама потрясенно отпрянула, но Эрис это не смутило. В мыслях пронеслись воспоминания: как в начальной школе Каролина приходила будить ее, а вместо этого устраивалась в кровати возле дочери и засыпала, и в итоге отец будил обеих, смеясь над своими спящими красавицами. Как на Рождество они пекли печенье, чтобы оставить для Санты под елкой, сделанной из теста, а отец поедал их посреди ночи и не бросил этой привычки, даже когда Эрис узнала, что Санты не существует. Как каждый год перед ее днем рождения Каролина якобы записывала дочь на прием к врачу, чтобы освободить Эрис от занятий и повести по магазинам. Они выбирали ей подарки, а потом пили чай в кафе «Бергдорф».
– Какая же у тебя классная мама, – повторяли подружки, которых матери не забирали из школы ради развлечений.
– Да, она самая лучшая, – со смехом отвечала Эрис.
Теперь все казалось фальшивым. Каждый жест, каждое произнесенное «я люблю тебя» было испорчено омерзительной ложью, переворачивающей жизнь Эрис с ног на голову.
– Ты всю мою жизнь знала об этом, – с горечью проговорила Эрис.