– Любит! Любит! Любит! – ликовала я, осыпая их поцелуями, больно кололась и блаженно улыбалась, вытирая выступившие на губах капельки крови.
Вскоре все было готово. Операцию назначили через неделю. Я паковала чемодан, рисуя в воображении встречу со счастьем, достала игольницу и вдруг обнаружила, что иголки заржавели. Все. Все до одной.
Сердце заухало так, точно в нем поселилась дюжина полоумных сов.
– Что это? Разлюбил? Не может быть!
Я не находила себе места. Не дождавшись мужа, понеслась в штаб гарнизона. Командир полка был нашим другом, и я бросилась прямиком в его кабинет.
– Гаврилыч, помоги! Умоляю! Нужно навести справки об одном человеке. Срочно!
– Не понял. О каком человеке речь? – с изумлением воззрился на меня Кашинцев. – Ты какая-то странная.
Опомнившись, я сочинила небылицу о соседке-десятикласснице, по уши влюбленной в молодого летчика.
– Но уже месяц как он ей не пишет! Ленка ревет белугой. Позвони в штаб Южной группы, узнай. Может, парня перевели куда?
– Ладно, сейчас попробуем. Ох, Наталья, умеешь ты из людей веревки вить, – пригрозил мне пальцем Алексей, и взялся за телефон. – Николай Михалычу звякну. Летчик он, говоришь? Фамилия, имя?
Я назвала, зубы при этом лязгали так громко, что я боялась, как бы Кашинцев не услышал.
Спустя пять минут спустя я узнала, что Илья погиб. Разбился. Во время тренировочного полета в воздухозаборник попала птица. Катапульта не сработала…
Я долго плакала. Очень долго…