Размахивая веслами, как крыльями птицы, он стал потихоньку уходить с этого места.
После того, как обстановка несколько стабилизировалась, старик тоже успокоился, на него умиротворяюще действовал окружающий его простор. Он подумал о том, что охота на тюленя не такое уж и трудное дело, не труднее, чем ловить рыбу или охотиться на птицу, причем, несмотря на то, что он, как и женщины, время от времени начинает рычать и кусаться, все же вседа находится рядом с человеком, не отстает от него с сотворения мира, что, как бы ни складывались обстоятельства, человек никогда не отказывался от охоты и женщины, и правильно делал, а иначе он не смог бы обеспечить себе даже такую жизнь. Обо всем этом старик думал с благодарностью судьбе.
На море всегда хорошо думалось. Оно имело свойство заставлять вспоминать забытое, как человек, уехавший на отдых в дальние края, вдруг начинает вспоминать подзабытых знакомых и писать им оттуда ностальгические письма. Именно в такие минуты в памяти оживают давно забытые события и люди.
Разглядывая море, старик думал о том, что Господь Бог создал его таким таинственным, таким многозначительным для того, чтобы заставить людей, не так просто поддающихся воспитанию, задуматься о смысле жизни, помочь им понять окружающий их мир. Но сколько бы ни размышлял он, не мог поверить в то, что можно исправить потомков тех, кто был изгнан из рая и с самого начала не послушался Бога, пошел на поводу у женщины и стал вкушать недозволенный плод. Но как бы там ни было, на море старику было всегда комфортно и легко, в голову шли только хорошие мысли, они складывались в приятную мелодию и звучали в его душе.
Когда откуда-то сзади донесся знакомый голос тюленя, старик вздрогнул от неожиданности и сразу же забыл обо всем на свете. Он резко обернулся. Вот тебе раз, он увидел мордочки двух прелестных тюленьих детенышей, как две капли воды похожих друг на друга. Высунув головы из воды, они плыли рядом с лодкой. Только теперь старик понял причину недавнего беспокойства тюленя, пытавшегося разорвать свои путы. Тюлениха-мать учуяла близость своих деток, которые догнали лодку и плыли за ней след-в-след, ей хотелось разорвать эти пожелтевшие веревки и присоединиться к своим малышам.
После этого старик снова повернулся к лежавшей перед ним тюленихе-матери:
– Ну что ж ты сразу не сказала, черная подруга, что твоя малышня тебя сопровождает? Вон они догнали нас, уже совсем близко подошли. – Говоря это, старик имел в виду двух тюленят, которых только что видел позади лодки. – Теперь мне все ясно, ты унюхала их, поэтому и волновалась так. Тебя, конечно, можно было бы назвать глупышкой, но я лучше назову несчастной. Это будет точнее. Скажи, разве ты в силах разорвать такие прочные оковы? Что поделаешь, судьба. Тебе не остается ничего другого, как смириться с ней, быть умницей и лежать тихонечко…
Старик разговаривал с лежащим перед ним тюленем сочувственным тоном, словно тот понимал, как он жалеет неразумного зверя, в тело которого впились веревки. Он говорил тоном наставника, делающего внушение нашалившим детям.
Судя по тюленьим отпрыскам, старик сделал вывод: если он еще ненадолго задержится, то здесь начнут собираться тюлени со всей округи, как это бывает с женщинами, которые, прослышав о поступлении дефицитного товара, начинают отовсюду сбегаться к магазину. Он представил, как его со всех сторон окружат усатые чудища, ему стало страшно, и он заторопился как можно скорее уйти от этого места.
Несмотря на осень, день стоял по-летнему теплый и сухой. Как и обычно в такое время, солнце стояло высоко, оттого и горизонт казался отступившим вдаль.
Но старик, все еще не пришедший в себя после недавней выходки тюленя, не обращал внимания на эту красоту. Он по-прежнему был занят мыслями о взбунтовавшемся тюлене.
Подставив поднятой движением лодки шумной струе воздуха грудь и лицо, он пристально вглядывался вдаль. Душа его оттаивала, заботы отступали. Когда, наконец, он пришел в себя и стал думать об окружающей его осени, то был уже далеко от того места, где тюлень устроил ему настоящую бучу, тем не менее у старика совсем не было уверенности в том, что “черная сестра”, как он сам прозвал тюленя, опять не устроит ему что-нибудь подобное, хотя сейчас тюлень выглядел присмиревшим, лежал тихо. “И все равно, пока не доберешься до берега и до самого момента разделки туши ни в коем случае нельзя расслабляться, иначе от этого опасного зверя можно ждать чего угодно”, думал старик.
Поддавшись обаянию осени, старик стал думать о том, как она красит и умиротворяет окружающую природу, придавая ей особое очарование. Но так будет длиться недолго, очень скоро осень вступит в свои права и станет похожей на обиженную женщину, начнет гнать по небу черные тучи, волновать море и переворачивать все вокруг, словно желая раз и навсегда разгромить этот мир.