Но она заметила, что их бельведер уже занят и притом человеком, вид которого привел ее в сильное смущение. Полная противоположность Чарльзу. Он был несомненно крепкого сложения, загорелый до черноты, необычайно волосатый и к тому же совершенно голый. Сидел он на самом краю скалы, свесив ноги над морем; вдоль его позвоночника сбегала вниз щетка волос, словно темный ремень на спине осла; пучки волос на лопатках напоминали крылья. Не в состоянии от расстройства поступить благоразумно и немедленно удалиться, она задержалась на миг и к своему облегчению увидела, что он не совсем голый. На нем были начинавшиеся очень низко, но все же прикрывавшие бедра темно- коричневые брюки. Но даже и при этом, даже при таком облегчении для ее скромности, она все равно не могла остаться тут читать биологию.
Чтобы показать свою досаду, да так, чтобы он ее заметил, она негромко, раздраженно вскрикнула и, повернув назад, оглянулась, чтобы убедиться, что он слышал.
Он резко обернулся и с негодованием посмотрел на нее, мгновенно разъяряясь сильнее, чем она. У него были густые брови, большие, темные глаза, широкий вздернутый нос, большой рот.
— Вы Роджер Фэрфилд! — воскликнула она в изумлении. Он встал и пристально посмотрел на нее.
— Откуда вы знаете? — спросил он.
— Потому что я вас помню, — ответила она, почувствовав затем, однако, некоторое смущение, поскольку помнила она в основном ту недолгую шумную известность, которую он приобрел на последнем курсе Эдинбургского университета, когда однажды в сырой и холодный осенний день проплыл на пари, заключенное на семь рублей, от Норт-Берика до Басс-Рока.
История эта неделю живо обсуждалась в городе, и все знали, что перед этим пари Роджер с приятелями довольно неосмотрительно порядком набрался во время ленча. Однако, когда он устремился к воде, его приятели быстро протрезвели и, не на шутку перепугавшись, сообщили в полицию, которая выслала спасательную лодку. Но из-за сильного волнения поиски оказались безуспешны, и лишь у самого Басс-Рока на глади защищенной им бухты, они заметили его темную голову и вытащили его из воды. Приключение это, по-видимому, не причинило ему никакого вреда, но полиция обвинила Роджера в нарушении общественного порядка и оштрафовала на пару рублей — за плавание в костюме, не соответствующем инструкции.
— Мы встречались два раза, — сказала она, — один — на танцах, другой — в кафе «Мэкки»: вместе пили кофе. С год назад. Мы собрались там небольшой компанией и знали того человека, с которым вы пришли. Я прекрасно вас помню.
Он еще пристальнее уставился на нее и прищурил глаза, лоб прорезала вертикальная складка.
— Я тоже немножко близорука, — сказала она с нервным смешком.
— Зрение у меня отличное, — ответил он, — но я с трудом различаю людей. Люди так похожи.
— Это одна из самых страшных грубостей, какие я слышала.
— Ну, не может быть?
— Все-таки хочется, чтоб тебя помнили. Ничего приятного услышать, что ты ничто.
Он сделал нетерпеливый жест.
— Я совсем не то имел в виду; и теперь я вас узнал. Я помню ваш голос. Он у вас особенный. И приятный. Фа-диез на октаву ниже от среднего до — вот он как звучит.
— И только так вы и можете различать людей?
— Это не хуже любого другого способа.
— Но имени моего вы не помните?
— Нет, — сказал он.
— Элизабет Барфорд.
Поклонившись, он сказал:
— Ну, нудное это было мероприятие, правда? Я имею в виду, когда мы вместе пили кофе.
— Я с вами не согласна. Мне показалось очень интересно, и все мы получили большое удовольствие. А Чарльза Селлина помните?
— Нет.
— Ну, вы совсем безнадежный человек, — воскликнула она.
— Что толку знакомиться с людьми, если потом все про них забываешь?
— Не знаю, — сказал он. — Давайте присядем, и вы мне все расскажете.
Он снова уселся на край обрыва, свесив ноги, и, глядя на нее через плечо, сказал:
— Расскажите мне, что толку знакомиться с людьми.
Она заколебалась, потом ответила:
— Мне нравится, когда у меня появляются новые друзья. Это вполне естественно, правда? Но я пришла сюда почитать.