Как-то вызвали Татьяну Петровну в соседнее село. Пришла она, осмотрела больного, достала из сумки врачебные инструменты и велела хозяйке приготовить кипяток. Прокипятила она инструменты, а потом тут же, при свете двух керосиновых ламп, сделала больному операцию. Месяца через два, уже весной, этот больной принес Татьяне Петровне маленького кутенка.
— Вот вам, — сказал он, — подарок. Щенок от моей Дамки. А она лучшая в округе собака. Раньше бегали вы на лыжах одна, а теперь у вас будет хороший друг.
Так появилась в Вовкином доме Булька. Она была потомственной сибирской лайкой. А все лайки честно служат человеку, помогают добывать зверя, выручают в трудную минуту из беды. Булька была точь-в-точь такой же. Когда подросла, стала вместе с Татьяной Петровной ходить в соседние села.
Однажды произошел такой случай. Дело было зимой. Ходили они к больной старушке на лесной кордон и задержались там до поздней ночи. Когда двинулись в обратный путь, погода стояла хорошая. Но вдруг началась метель. Завыла, застонала, закрыла все вокруг белой пеленой. Сухой колючий снег забивался под воротник, под платок, слепил глаза. Татьяна Петровна все отворачивалась от него, шла ощупью, да так и заблудилась. Выбилась из сил, присела в заветрии под старой елкой и так тепло показалось ей, что она начала засыпать.
Вот тут-то и выручила ее Булька: видит она, что замерзает хозяйка, подбежала сбоку, вцепилась в рукав и тянет, рычит, злится: «Вставай, хозяйка! Нельзя спать, замерзнешь!» Потом отпустила рукав и давай громко лаять прямо в лицо. Татьяна Петровна сначала отмахивалась от нее, а потом поняла, что собака не дает заснуть ей. С большим трудом поднялась Татьяна. Петровна и опять побрела против ветра. Так и блуждала она с Булькой всю ночь, пока случайно не наткнулась на лесной кордон, с которого вышла несколько часов назад. К середине дня метель кончилась. Но лесник на этот раз не отпустил Татьяну Петровну одну, а сам проводил ее до Медведова.
Вовки в то время и на свете не было. Он даже и села Медведова не знает. Обо всем этом ему бабушка рассказала. Вовка даже настоящей сосны или елки не видел ни разу. Живет он в степи. Правда, вокруг их дома и во дворе растут клены, но бабушка зовет их не настоящими. Американские это клены, говорит она, да и не клены, а так, недоразумение какое-то.
Бабушке степь не нравится. И Бульке, видно, не по душе пришлись новые места. Хоть метели в степи тоже бывают, буранами их называют, и морозы крепкие, но все равно это не Сибирь. Совсем не похоже. Вероятно, поэтому Булька редко выходит из дому, а может еще и потому, что старая стала. Лежит все на полу около стола, смотрит, как кот Матрос умывается на подоконнике или мух на стекле ловит.
Булька и Матрос жили дружно. Никогда не скандалили. Но один случай навсегда положил конец их дружбе.
Как-то Матрос поймал во дворе цыпленка и принес его домой. Но бабушка заметила это и крикнула:
— Брось, бесстыжий!
Кот с перепугу выронил цыпленка, махнул с подоконника на комод, а оттуда — на шкаф. Преспокойно усевшись там, Матрос склонил голову и пренебрежительно смотрел, как бабушка расправляла помятые крылышки цыпленка.
На бабушкин крик из соседней комнаты пришли Татьяна Петровна и Вовка. Татьяна Петровна привычным движением пальцев ощупала у цыпленка ранки, потом смазала их какой-то мазью.
— Съест его все равно Матрос, — сказала бабушка.
— Нет, не съест, — поднялась Татьяна Петровна. — Булька, иди сюда!
Из соседней комнаты вышла Булька, подошла к хозяйке и вопросительно посмотрела на нее: «Чего, мол, прикажешь?»
— Буленька, милая, ложись.
Булька послушно легла. Татьяна Петровна положила ей на спину цыпленка и сказала:
— Охраняй. Не давай Матросу схватить его, — она подошла к шкафу, сняла оттуда кота и поднесла его к собаке. — Вот этому разбойнику, — и легонько ударила Матроса по голове.
Коту показалось это обидным, он мяукнул, вырвался из рук и вскочил на подоконник.
Булька повернулась и стала следить за котом. Он умылся, полизал бока, а потом спрыгнул на пол и стал потихоньку подходить к собаке. Булька вдруг ощетинилась, оскалила пасть и так рыкнула, что Матрос стремглав убежал в другую комнату. А цыпленок пригрелся около собачьего бока, доверчиво прильнул к нему и задремал.
— Пойдемте отсюда, — сказала Татьяна Петровна, — теперь Булька не даст его в обиду… Только вот надо имя дать цыпленку.