Забыв о журавлях, я насторожился, ожидая новой стаи уток. Но птицы не было.
Заря оказалась неудачной, и мы решили походить по озерам и ерикам, чтобы пострелять с подхода. Но и такая охота не принесла нам успеха.
Когда солнце поднялось высоко и начало припекать, мы присели отдохнуть около небольшого продолговатого озера, поросшего по берегам чаканом. Валерий Николаевич снял сапоги, расстелил на траве куртку и лег на спину, подложив под голову руки. Я прилег рядом на бок, и мы разговорились об охоте.
Валерий Николаевич рассказывал, как охотится лиса.
— Обычно осенью на больших озерах утки кормятся у самого берега, на грязях, по росших водорослями. Лиса, вывалявшись в грязи, ползет к ним иногда полчаса, все время замирая при малейшем тревожном движении утки…
— Верно, дяденька, — услышали мы мальчишеский голос.
Я повернулся и увидел около себя вихрастого белобрысого паренька со старой берданкой на коленях. Курносое лицо мальчишки было густо посыпано крупными темными веснушками. Мы не заметили, когда он присел около нас, поэтому были поражены его умением так неслышно ходить.
— Здравствуйте, — не смущаясь, проговорил мальчишка. — Я видел на днях такую лису-охотницу.
— А чего же не убил? — приподнявшись на локте, добродушно улыбнулся Валерий Николаевич. — Ружьишко не достает?
— А чего мех портить? — вопросом ответил паренек — Зимой сгодится. Наша будет.
— Ишь ты… — улыбнулся я. — Сколько же тебе лет?
— Четырнадцать.
— Здешний?
— Хуторские мы.
— А как звать тебя?
— Сенька. — Он положил на землю свое ружье и потянулся к зауэровской бескурковке Валерия Николаевича. — Дяденька, можно посмотреть?
Валерии Николаевич разрядил ружье и протянул ему.
Сенька торопливо вскочил с серьезным видом, сопя и поминутно шмыгая носом, он заглядывал в стволы, пробовал предохранитель, вскидывая ружье к плечу, проверяя прикладистость.
Наконец, закончив осмотр, он с видимым сожалением протянул его Валерию Николаевичу и, вздохнув, проговорил:
— Эх, и ружьишко…
В это время с соседнего озера поднялась пара кряковых уток, низко протянула над землей и села в дальнем конце нашего озера.
Сенька заволновался. Сидя на корточках, он загоревшимися глазами смотрел на Валерия Николаевича и по-мальчишески просительно заговорил:
— Дяденька, дайте мне ваше ружье, ну, дайте, я подкрадусь к ним. Честное слово, убью и принесу вам. Дяденька, ну дайте!..
Валерий Николаевич улыбнулся, зарядил ружье и протянул Сеньке.
— Ну, на. Только осторожно, смотри.
Пригнувшись, почти на четвереньках, прячась за невысоким чаканом, Сенька неслышно пошел вдоль озера. Мы с интересом следили за ним.
Вскоре Сенька совсем скрылся в густом бурьяне, и было видно только, как иногда колышутся стебли.
— Вряд ли у него что получится, — заговорил я.
— Пусть хоть мальчишка душу отведет, — ответил Валерий Николаевич. — Видал, какими глазами он смотрел на меня? Разве откажешь!
В это время из-за чакана показалась Сенькина голова. Осмотревшись, он поднялся во весь рост и громко крикнул:
— Кшшш…
Из травы тяжело поднялась утка и тревожно закрякала. Сенька, почти не целясь, выстрелил, и утка, беспомощно распластав крылья, упала в воду. Во время выстрела из-под самых Сенькиных ног взлетел селезень. Мальчишка, опустив ружье, следил за его полетом, и когда до птицы стало не меньше тридцати-сорока метров, он мгновенно выстрелил. Селезень свечой взмыл вверх, но вдруг, свернувшись в комочек, тяжело шлепнулся на воду невдалеке от утки.
Неторопливо сняв пиджак, Сенька бросил его на землю и бережно положил ружье. Раздевшись, он, не задумываясь, бросился в воду и поплыл к убитым птицам.
Через несколько минут у ног Валерия Николаевича лежали селезень и утка, а рядом стоял с ружьем Сенька.
Ласково поглаживая стволы, он с достоинством говорил:
— Вы, дяденька, наверное торопитесь стрелять, а ружье бьет кучно. Отпускать птицу надо метров на сорок. Потом бей ее наверняка.
Мы молча и с восхищением смотрели на юного охотника.
— А чего же ты ничего не убил? — наконец, спросил я его.
— На сегодня нам с дедкой хватит, я уже отнес домой, надо будет— завтра еще убью. Чего бестолку птицу портить, — рассудительно говорил он. — Хотите, я вам озеро покажу? Там на вечерней заре по десятку убьете. Тут недалеко, километра два.
Сенька привел нас к озеру, месту охоты, рассказал, где лучше всего садиться на вечерней тяге и, распрощавшись, ушел.