И было ли это его настоящим именем.
Всё, что у неё есть — это безумная история, которую он рассказал ей.
И ещё тот факт, что у него заметный акцент. Конечно же, это совсем ничего не значило кроме того, что английский явно не его родной язык, и то же самое можно сказать про кучу американских граждан.
С другой стороны, тогда существовала вероятность, что он мог работать на какое-то иностранное государство, хотя бы наполовину заслуживающее доверия.
Всё это промелькнуло в голове у Марион.
Затем она кивнула, улыбаясь продавцу магазина.
— Спасибо. Было бы чудесно.
Не глядя на Тюра, Марион пошла вместе с пожилой женщиной, следуя за ней к задней части магазина.
— Я бы хотела купить джинсы, — добавила она, говоря таким же бодрым тоном, как и продавец. — И самый пушистый свитер из всех, что у вас есть.
Продавец рассмеялась.
— И, может, полукомбинезон, — добавила Марион. — Особенно сверху. Клянусь, я часами отмораживала себе задницу…
— Мне лучше тоже пойти с вами, — сказал более низкий голос.
Марион услышала в нём предупреждение и напряглась, а затем повернулась и одарила Тюра ослепительной улыбкой.
— О, ты же знаешь, что ненавидишь наблюдать, как я примеряю одежду, дорогой, — сказала она, склонив голову набок и улыбаясь ещё шире. — Почему бы тебе не подождать меня здесь? Я видела охотничий магазин по соседству… я могла бы встретиться с тобой там через какое-то время, если тебе хочется.
Тюр нахмурился, глядя на неё.
Он не спорил, но она видела, как тот огонь в его глазах полыхнул ярче, пока владелица магазина уводила её прочь. Женщина направила её к задней части магазина, проведя мимо занавешенных комнат, наверняка являвшихся примерочными, и завела в какой-то офис. Она впустила Марион внутрь, затем развернулась и решительно закрыла дверь за ними.
Марион наблюдала, как продавец запирает замок.
Затем пожилая женщина повернулась лицом к Марион, и любые следы того глупого веселья исчезли.
Её карие глаза сделались абсолютно серьёзными.
Она заговорила тихим шёпотом, предположительно на случай, если Тюр последовал за ними.
— Здесь замешано домашнее насилие? — спросила женщина. — Тебя удерживают против твоей воли, дорогая? Или тут что-то другое? Тебе нужно, чтобы я вызвала полицию?
Марион думала об этом всю дорогу сюда.
Как ни странно, она по-прежнему не хотела, чтобы у Тюра были проблемы.
До тех пор, пока она не узнает наверняка, заслуживает ли он их.
Возможно, это полный идиотизм или типичное проявление Стокгольмского синдрома, но сейчас она была настроена именно так.
С другой стороны, полиция действительно может замедлить его.
Они даже могут заставить Тюра побежать в противоположном направлении, и Марион могла бы воспользоваться этим, чтобы вернуться к своему отцу. Если и правда существовал какой-то заговор, где её используют, чтобы шантажировать отца, то чем скорее кто-то доставит её в Белый дом, тем лучше.
Насколько Марион знала, кто-то уже мог шантажировать его.
Она должна сначала позвонить своему отцу, ввести его в курс дела. Вероятнее всего, он захочет послать кого-нибудь из федеральных служб, чтобы забрать её, но возможно, это тоже к лучшему. Чем раньше она предупредит его о происходящем, тем лучше.
Когда всё это пролетело в её голове, Марион поняла, что полиция, возможно, была её лучшим вариантом.
По крайней мере, они могут позвонить кому-нибудь из Секретной службы, чтобы те забрали её.
Она кивнула женщине.
— Хорошо, — сказала она. — Позвоните в полицию. Но сначала мне нужно воспользоваться вашим телефоном. Мне нужно позвонить отцу и сообщить ему, где я…
— Я думаю, стоит сперва позвонить в полицию, — возразила женщина.
Марион покачала головой.
— Вы не понимаете, — сглотнув, она закусила губу, а потом просто выпалила всё как есть: — Вы даже могли узнать меня… Я дочь президента. Меня похитили. Мой отец должен узнать об этом немедленно. Возможно, прямо сейчас они шантажируют его.
Увидев, как глаза женщины раскрылись шире, Марион изо всех сил пыталась думать.
Женщина уже вытащила телефон из сумочки, а потом сунула его в пустые руки Марион.
У Марион имелся номер отца, который он заставил её заучить.
Теперь она набирала его в телефоне женщины.
— …Мне нужно, чтобы он забрал меня, — сказала она, всё ещё бормоча себе под нос, может быть, скорее для себя, чем для бедной владелицы магазина, которую она втянула в этот бардак. — Они наверняка захотят увезти меня куда-нибудь, пока не поймают того, кто за этим стоит. Или, может быть, просто запрут меня в Белом доме.