Поисками занялся Джон Эдгар Гувер, только что поступивший на работу в Министерство юстиции США. Сперва он занимался выслеживанием лиц, уклоняющихся от призыва, а вскоре возглавил отдел регистрации граждан враждебных государств. Несложно догадаться, что этот список возглавила Советская Россия. И наконец, в 1919 году Гувер был назначен начальником отдела общей разведки Министерства юстиции США. Когда Минюст возглавил еще один ярый борец с «коммунистической заразой» Александр Палмер, Гувер в его лице нашел идеального партнера. Спасители свободной Америки к январю 1920 года арестовали не меньше десяти тысяч идеологических «врагов» государства. Это были крупнейшие массовые аресты в истории США. Цель была достигнута – враг найден и на него велась охота, которую не забывали массово освещать в прессе, успешно переключив внимание общества с внутренних проблем на коммунистов. Вот, оказывается, кто, будто червь, разъедал американскую демократию! В 1921 году Гувер стал заместителем директора Бюро расследований, а с 1924 года на следующие полвека – бессменным директором ФБР.
Второй этап «Красной угрозы» и опять во главе с ФБР начался в 1947 году. Предпосылкой к этому снова стали внутренние проблемы США, вылившиеся на улицы. Экономический рост, обусловленный мобилизацией промышленности в период Второй мировой войны, когда экономика стала вновь возвращаться на мирные рельсы, сменился спадом – города наводнили потерявшие работу и демобилизованные с фронта граждане.
На помощь снова призвали рьяного ненавистника коммунистов директора ФБР Гувера. И он с радостью и невиданным размахом вступил в крестовый антикоммунистический поход по отлавливанию виновников всех бед и несчастий американского общества, особое внимание уделив массовой пропаганде, разумеется, за счет финансирования ФБР. Рядовых американцев запугивали ядерной войной, резко возросла популярность домашних убежищ на случай атаки, регулярно проводились учебные тревоги в школах и университетах. Не обошлось и без поп-культуры: в 1950-е годы в США было уже полтора миллиона телевизоров, экраны которых наводнили триллеры и фантастические фильмы о чудовищных, хладнокровных врагах, покушающихся на американский образ жизни.
В этот период у Гувера появился новый союзник. Им стал сенатор от штата Висконсин Джозеф Маккарти. Его имя стало нарицательным, а вся эпоха борьбы против левых и либеральных деятелей и организаций в США получила название маккартизма.
Гувер и Маккарти вели многочисленные политические расследования о «проникновении коммунистических агентов» во все сферы американского общества – профсоюзные и фермерские организации, СМИ, университеты, Государственный департамент и армию. Для этой работы было создано отдельное подразделение ФБР – Управление по контролю за подрывной деятельностью, в обязанности которого входила охота на членов коммунистических партий и движений, а также сочувствующих им граждан США и иностранцев.
Коммунистическую партию обязали зарегистрироваться в качестве иностранного агента, при этом она лишилась права выдвигать своих кандидатов в национальных выборных кампаниях. Коммунистам запрещалось получать заграничный паспорт, состоять на государственной службе в федеральных учреждениях и работать на военных предприятиях. Въезд в страну иностранцев, которые были или являются членами коммунистических партий, и другим лицам, представляющим «угрозу безопасности США», был запрещен. Все коммунисты, ненатурализованные в США (не получившие гражданства США), но уже проживавшие в стране, подлежали высылке. Собственно, именно господам Гуверу и Маккарти американское общество обязано появлением в июне 1948 года специального закона под номером 951 «Деятельность иностранным агентом без регистрации», который и стал основанием для моего ареста.
И снова цель была достигнута – общество, как маленького ребенка, плачущего из-за разбитой коленки, переключили на яркую красную игрушку.
Все вышеперечисленные периоды имели четкую последовательность действий по формированию образа врага народа и борьбы с ним.
Первый этап предполагает выделение правдоподобного виновного в соответствии со страхами и стереотипами общества. Тут я подошла идеально по всем признакам: во-первых, российское гражданство, во-вторых, регулярные заявления в поддержку своей страны. Показателен, например, один из эпизодов моей жизни в США. На одном из мероприятий республиканцев, посвященном ужасам репрессивного режима в Российской Федерации и кровавому диктатору Владимиру Владимировичу Путину, вещал за более чем достойный гонорар известный российский диссидент, оппозиционер Гарри Каспаров. Слушать его, человека, тявкающего на мою страну, мне было глубоко отвратительно. Несмотря на то что я далеко не со всеми политическими решениями российской власти была согласна, высказывать свою критику, я полагаю, нужно достойно, глядя оппоненту в глаза, что я, собственно, и делала, выступая в СМИ, проводя митинги и конференции. Каспаров же давно проживал за бугром на американские доллары – их ему щедро отслюнявливали за поливание грязью страны, которой он, собственно, был обязан всем – от образования до мировой известности гроссмейстера. Считая такое поведение недостойным, я, единственная из нескольких тысяч гостей в громадном торжественном зале, где Каспаров выступал со своими изобличениями, осталась сидеть, когда все стоя аплодировали его речи.