Высунув голову из люка, она огляделась. Доски были разложены по всей поверхности. Тут было из чего выбирать. Длинные, короткие, сосновые, дубовые, грубо обработанные и гладкие как зеркало. Они манили Мину и будто сами напрашивались:
— Воруй, не робей!
Она выбрала три, метра по два длиной. Гладенькие и пахнущие елочкой деревяшки, сложились загребущими пальчиками в стопочку, у самого люка. И вот новое препятствие. Спускать с ними по лестнице у неё не хватит духу. Слабое сердце, уже на втором заходе разорвется от страха. Да и чем их держать? Зубами? Она на минуту представила себя с зажатой во рту доской. Совсем не похожа на лихого пирата идущего на абордаж, зато сильно смахивало на жадного бобра. Нет, так не пойдет, нужно что-то другое.
Она завертелась и стала высматривать выход из трудного положения. Он отыскался внизу. Между последними стойлами была сложена огромная куча сена. Вид у неё был мягкий и манящий, он совсем не изменился, когда на него рухнула первая часть будущей кровати. Вторая также мягко легла рядом. А вот третья нарушила мирную тишину грубым «бумс». Но нервы девушки уже привычные к атмосфере криминала, подъослабли и лишь слегка натянулись. Дело сделано! Тащи домой свою добычу, трудяжка бобр, честным воровством ты заслужила себе постель!
Печь колесила по задворкам замка неохотно. К ночи мороз спал, и липкий снег накручивался на неё как белье на отжимной ворот. Пальцы сильно мерзли и немели от соприкосновения с мокрым снегом. По черным следам на белых боках печки Мина поняла, что кожа на ладонях лопнула до крови. Но это ничего, вот нагреемся у жаркой печи и полечим свои многострадальные десницы. Она кряхтела, толкала, падала в снег, поднималась и снова катила свою снежную бочку вперед. К тюремным дверям добралась большущая куча. И Мина словно кладоискатель, вырубила лопатой из её недр, железную сердцевину.
— Фууух. — Вытерла она рукавом вспотевший лоб, и словно сталкивая в глубокую пропасть преступника, толкнула вниз по ступеням многострадальный источник тепла. Грохот был жуткий.
— Если бы бедняга оборотень умел говорить, то точно начал бы заикаться. — Гаденько хихикнула Мина и пошла за трубами.
Когда все элементы были принесены, а следы преступления, оставленные на снегу, тщательно зачищены, девушка принялась за сборку. Вытащив из-за пазухи верхние круги, которые она там спрятала, чтоб не потерять, Мина сложила первую часть пазла. Это было похоже на головоломку, разные части трубы нужно было поставить именно так, как они стояли раньше. Было непросто. Где-то конструкция помялась, где-то заржавела. Часть, изогнутую в виде буквы «г», Мина вколачивала в стену поленом.
Если бы в этот момент она обернулась то от страха, наверное, упала в обморок. Оборотень стоял за её спиной, выпрямившись в полный рост и рот его, был зло оскален. Он бесился не от резких ударов, он свирепел от того что не мог ничем помочь девушке. Вид у бедняжки был совершенно измотанный и удары, которыми она пыталась вогнать трубу в стену, были такими слабыми, что попади деревяшка по пробегавшей мимо мыши, зверек, наверное, просто почесался.
Но наконец, чиркнув спичкой, она оживила давно умершую железяку. Воздух в трубе загудел, дрова уютно затрещали. Осмотрев стыки, не сочится ли между ними дым, Мина вяло взяла наперник, и еле волоча ноги, поплелась к выходу. Нужно принести из конюшни хотя бы один мешок соломы. Спать на голых досках совсем не хотелось.
Свой спальный настил Мина соорудила в углу свободной камеры, подальше от входной двери, из которой тянуло сквозняком и поближе к печке. Пока она набивала себе перину и несла её обратно, воздух в погребе согрелся. От тепла и усталости девушку развезло как от крепкого алкоголя. Умывалась она, уже наполовину уснув. Но даже сквозь дрему зудела мысль:
— Вот бы искупаться… — Она чувствовала себя дворовой собакой, полностью покрытой грязью. Но сил на купание уже совсем не осталось, Мина только вымыла руки и лицо.
— Завтра. — Пообещала она своему измученному телу и, забывшись, оперлась на решетку, разделявшую камеры.
Пальцы оборотня остановили девушку, сжав её тонкое запястье. Сначала она не поняла, за что зацепилась и слабо дернула рукой, в пытке освободится. А потом, подняв сонные глаза, она почти впритык встретилась со светящимися в сером сумраке огоньками, перечерченными узкими, вертикальными зрачками.
Не отрывая глаз от девушки, Урсул поднялся с колен и стал в полный рост, шокировав девушку своими габаритами. Комната вокруг словно сжалась от распрямившегося зверя. Все что раньше она принимала за гору тряпья, обманчиво скрывавшего узника, оказалось его телом. Несмотря на обильную кормежку, он был все еще достаточно худ, а кожа оборотня от нехватки солнечного света была бледнее слоновой кости, но по сравнению с Миной, Урс казался просто огромным. Её макушка, встань девушка даже на цыпочки, не достала бы даже до его подбородка.