Осуществилась ее заветная мечта! Молодой человек был красавец; она его полюбила, но имела неосторожность слишком открыто афишировать себя с ним.
Случилось то, как говорится в старинных рассказах, что молодые люди, отправившись срывать цветы любви в дюны, были застигнуты несколькими игроками в «Гольф» в таком критическом положении, что не могло быть ни малейшего сомнения в интимности их отношений.
Когда в этот вечер молодая вдова вернулась к себе домой, то под мышкой у нее был корсет, завернутый в газету.
Слух о скандальном происшествии пошел гулять по деревушке, проник в гостиницы, дошел до обитателей частных вилл и, наконец, до старого маньяка, составившего себе имя приготовлением паштетов.
О нем болтали вполголоса у парикмахера, в кафе; один богатый маляр, в довольно грубых и сильных выражениях, выразил все негодование, которое вызвало недостойное поведение г-жи Ван Удем среди крестьян и разных сумасбродов, проживавших на дачах.
В течение целых трех недель дело находилось в таком положении, под пеплом был скрыт огонь; одни только поставщики вдовы продолжали ей кланяться, хотя за глазами сильнее других высказывали свое возмущение.
Р. Д… должен был уехать в Париж; разлука была самая трогательная, г-жа Ван Удем отвезла его на вокзал, откуда остендский поезд умчал его далеко от сердца милой подруги.
В то время, как она, в самом меланхоличном настроении, возвращалась с вокзала домой, мечтая об уехавшем, ей попался навстречу Ван Мелен, подрядчик, — тот самый, который десять лет тому назад выстроил ей виллу.
Он ей посмотрел в упор в глаза, но не поклонился. С ней это случилось в первый раз, почему она была сильно удивлена, но не стала особенно долго размышлять о причине подобного невежества.
Когда она отпирала входную дверь своей виллы, двое уличных мальчишек бросили в нее два камушка, из которых один попал ей в спину.
Войдя в гостиную, превращенную в мастерскую художницы, она застала в ней свою горничную Мижку, которая ее ожидала.
— Знаете ли, сударыня, мой дядя, отпускающий на прокат экипажи, купил кафе и берет меня туда прислугой… Впоследствии, если барыня захочет меня опять взять, я с удовольствием пойду к ней…
Вдова почти не дала ей окончить свою речь:
— Отлично, уходите сию же минуту… Вот ваше жалованье, сейчас же забирайте свои вещи и уходите.
Кухарка ее Анна явилась к ней в спальную и тоже потребовала расчета.
Оставшись одна, она невольно задумалась над всеми этим событиями и решила через неделю уехать куда-нибудь путешествовать.
— Какие сумасшедшие, — думала она, ложась спать в постель, — что за кретины, они чего доброго всех возмутят против меня!..
Увы, тут было не возмущение, а настоящая революция!..
Главой заговора был подрядчик Ван Мелен, который увлек за собой еще маляра, одного извозчика и нескольких зубоскалов, отличавшихся особенной чопорностью.
Вся деревня была на их стороне вместе с беньерами, потому что Ван Удем была пугалом для всех матерей и мелких буржуазок, посещавших морские купанья, начиная от Бланкеберга по всему голландскому берегу.
Питербум из Ганда, охотник, любивший пропустить не одну рюмочку пунша в ресторанчике, открыто говорил первому встречному, что вилла «Золотой Рог» и ее владелица являются позорищем для всей страны… Благодаря им все честные люди избегают их берега.
— Разве это хороший пример для наших дочерей подобная потаскушка! — Каждый сочувственно поддакивал ему, напуганный мыслью, что подобное бедствие способно отвлечь богатых клиентов от их морских купаний.
— Ах, знаете ли, господин Питербум, мы найдем средство заставить ее уехать отсюда, — сказал Ван Мелен — если верить показанию на суде двух мужчин, сидевших в это время в ресторане, причем Ван Меле многозначительно подмигнул.
Было велено подать кружки пива, затем заговорщики начали бесконечные партии в пикет в ожидании рокового часа, когда явится возможность привести в исполнение их план.
По словам все тех же свидетелей на суде, в одиннадцать часов Ван Мелен и другие вышли из ресторана, каждый по одиночке, чтобы не возбудить ни у кого подозрения.
Впрочем, в этот час вся деревня уже спала и ни в одном окне не светилось огонька.
Все собрались около церкви; тут были Ван Мелен, маляр и четверо молодых людей, чего, впрочем, он и не отрицал на суде.
Трое других пожали плечами и один из них сделал подобное справедливое замечание:
— Как же так, значит мы ничего не увидим?
На это, по словам все того же обвиняемого, Ван Мелен ответил: