Вернуло. Перевернуло с головы на ноги. Вдруг всего этого не стало — последних безумных лет, страстей, тупиков, написанных мной текстов…меня вырвало. С тех пор меня много лет подташнивало при одной мысли о том, что на бумаге я могу писать что-либо, кроме писем или заявлений. Всего этого вдруг не стало, — будто никогда и не было в моей жизни.
Рестарт. Смена оперционной системы:-) Вы всё попутали! Ничё этого со мной не было!! Были только земля, небо, бабушка, поля золотой кукурузы и необъятность. Каким-то краешком памяти я поразился: что я мог искать в городе?! Это был не я, — тот, кто хотел в город! На следующий день я отправился в Столицу только затем, чтоб забрать кое-какие документы. И с ними вернуться домой.
Но оказалось, что я уже не могу покинуть Столицу.
По законным обстоятельствам.
Меня искали. Меня искали, я не мог уехать, и внезапно нашлась работа.
В обществе «Знание»:-)
Я пошёл работать.
И стал ждать.
Множество происшествий во снах со мной (и с другими) даёт возможность сделать странный вывод. Сознание людей подвергается постоянному натиску множества хищных сил Основная причина этого — способность человеческих существ порождать особое время. Этот особый состав хищники используют не только для продления своей жизни. Но и для создания новых измерений мира, осваивая так на свой манер поля неизвестности. То особое — редкое — в мироздании время, и особые его формы, в которых так нуждаются хищники — это время свободы и формы освобождённости. Которых так недостаёт здесь, хотя именно их человечество и генерирует непрерывно в наибольшем количестве. Парадоксальный итог чуждого влияния для людей состоит в том, что реальные достижения людей сводятся к приобретению и воинственному отстаиванию «свобод», на самом деле разрушительных для человеческой природы.
Бессмертное «мы хотели как лучше».
Но «мы» ли хотели?!
Чуждые влияния используют беспрецедентные прирождённые способности человеческого тела и сознания рождать время свободы. Но используют эти невероятные силы людей для добывания форм свободы, нужных <ЖИР>ИМ</ЖИР>, а не человекам. Это бедственное положение человеческих существ обнаруживается, например, во снах о добыче золота или других редкоземельных материалов на рудниках, в подземельях, на океанском дне, — под присмотром и жёстким контролем чуждых форм сознания («инопланетяне», «серые», «эсэсовцы», «зелёные» и т. д.). А также в во снах с любым лагерно-заточительными работами. Другой род хищников (или другая потребность тех же) связана со временем любви, которое человеческие существа так же способны порождать в огромном количестве по сравнению с другим населением мироздания.
И я стал ждать… Придя на временную работу — на пару месяцев декретного отпуска младшего редактора, я оставался странным образом в «Знании» и через два месяца. А ещё через полгода неожиданно был назначен главным редактором издательского отдела.
Всё присходило само собой.
Я ни-че-го! не делал для этого.
С утра я ждал конца рабочего дня. Уходили домой мои подчинённые. Уходили все сотрудники из огромного двухэтажного особняка. И на всём втором этаже я оставался один. В огромном кабинете с окнами во внутренний двор. Были видны только кроны деревьев. Без усилий город отступал, уходил, растворялся, исчезал.
Я ждал. Возникало давление на затылок, а потом будто тоненькая перегородка отодвигалась, возникал тихий звон. Золотой свет начинал просачиваться сквозь стены, сквозь всё…
Это были часы посещений.
Непостижимые гости.
Не объяснить. Я надолго запал на этот золотистый, медовый, янтарный свет…
Я напитался им по самые уши. По самые гогошары. Никогда я не чувствовал себя настолько заполненным и защищённым. Я накопил так много, что люди стаями жужжали вокруг меня, как осы. Я ждал. Мне казалось, я знал, кого жду. И знал, зачем. Весной мне приснилось, как в пасмурном дворике с песочницей ко мне кто-то подходит и просит прикурить. Протягиваю огонь, но роняю зажигалку в песок, и наклоняясь за ней, мучительно пытаюсь вспомнить это знакомое до ужаса бородатое лицо, эти холодные безжалостные такие! знакомые! глаза, в которых вдруг обречённо ловлю следующий миг и === получаю страшный сокрушающий удар по темечку от этого человека. И навсегда проваливаюсь в темноту, понимая, что меня уже нет. Сон меня очень обеспокоил. В начале лета вернулся с войны Марат. С ним и с Златовлаской мы нашли это место у моря, — лески.