Я решил бороться за свою свободу.
………………………………………………………………………………….
…образовалась какая-то брешь — зияние — сквозь границы моего инстинкта самосохранения. В мою судорожную борьбу стала изредка вторгаться Неизвестность. Самым странным образом вдруг напомнил о себе Городок. Поздним ноябрём из столицы я поехал к родителям на выходные. В воскресенье, уже ожидая у вокзальной кассы обратного билета на проходящий автобус — мёрзлые лужи — голый растрескавшийся асфальт — стальной нержавеющий ветер гонит к речному льду мелкий мусор — боковым зрением замечаю странное. Оборачиваюсь, вглядываюсь и совсем цепенею: это два моих бывших одноклассника по школе в Городке.
Ничего особенного. Не считая того, что я видел их в последний раз в 7 классе.
Прошло больше десяти лет. А они — похожие как братья, А. и С., с выгоревшими соломенными волосами — были теми же семиклассниками — того же роста, вида и одеты — точно также — совсем не по ноябрьской погоде, а по тогдашней моде — расклешённые отрезные от колена джинсы, джинсовые же курточки местного производства. Что-то поплыло во мне……….. единственная мысль: только б они меня не узнали……………………………… Потому что я — не знаю, о чём говорить в ТАКОЙ ситуации. Они встали прямо предо мной в очереди к кассе — их автобус — в Городок — отходил раньше моего. Я как-то ужался — но — как бы они — узнали меня — в почти взрослом дядьке — похожего на — на кого?! — на их нынешнего — или КАКОГО?! — одноклассника… Я ехал тогда в столицу в полном смятении… но что-то забрезжило… от чего-то стало чуть легче дышать.
Но мне некому было рассказать и это… Полное безумие. Лишь много позже я оценил эту сказочную дружескую поддержку Городка: он непостижимо и прямо напомнил мне — из того времени, когда мы были с ним вместе — будто подмигнул: «Не ссы! Всё может быть совсем не так, как ДОЛЖНО быть!!» И сейчас, когда я пишу об этом, у меня теплеет на душе. Спасибо, друг!!
А тогда это происшествие больше напугало меня. Но с этим — с инстинктом самосохранения — или тем, что выдавало себя за него — я уже знал, что делать. Друзья снабдили меня запечатанной в фольгу и пластик капсулой. На капсуле — сквозь прозрачный пластик — была видна чёткая заводская надпись КСN. Я ни капли не сомневался, что это действительно цианистый калий: друзья дали мне капсулу с великой неохотой и не брали на себя ответственность за возможные последствия. Вернувшись однажды утром в общагу после безбашенного дня рождения с похоронным венком в качестве подарка имениннику — где я был эпицентром и других, не менее безумных, затей, — я был совершенно лишён жалости к себе. Такому человеку, безусловно, не стоило жить дальше. Бешенство моё усилилось при воспоминании о двух предыдущих попытках: я?! не могу даже этого?!! Добравшись до своей койки у окна, я достал заветную капсулу и освободил её из фольги и пластика.
Она мне нравилась
Я поднёс правую руку ко рту.
Открыл рот.
А дальше — найн!!
Тело вдруг перестало меня слушаться.
Невозможно было убедить тело — продолжить.
Я начал выжидать. И обнаружил, что в этом сопротивлении тела есть пульсация — приливы и отливы непреложности. Улучшив момент отлива, я __ запихнул ______капсулу __в рот и ___судорожно проглотил её.
И мгновенно отключился.
……………………………………………………………………………………………………………………………..
Из серо-свинцового небытия меня стали возвращать какие-то невозможно щемящие звуки.
Постепенно они стали звуками музыки.
Танго!!! Притом — в телевизионной трансляции — судя по звуку. Я стал откуда-то всплывать — оттуда, где меня не было… И понял, что могу открыть глаза.
Это была та же комната в общаге.
На соседней койке сидел мой сосед по комнате.
И смотрел телевизор. На меня обрушилась самая страшная мысль за всю жизнь: НИЧЕГО НЕТ. ДАЖЕ ЗАБВЕНИЯ. СМЕРТИ НЕТ. ТАМ — ПОСЛЕ СМЕРТИ — ВСЁ ТО ЖЕ САМОЕ. НАВСЕГДА. НЕТ НИЧЕГО ДРУГОГО. О, это пронзающее танго — я так его любил до этого — то самое, под которое в 30-е годы стреляли себе в висок несчастные влюблённые, ха-ха! Я содрогаюсь с тех пор, когда слышу это летящее танго. Надо ли объяснять, что капсула была искусно подделана одним из друзей, — он был художником-оформителем. Внутри была — сода. Но за всем этим стало проглядывать незнакомое мне прежде чувство юмора, — не моих друзей, а — чего-то за кадром, всё той же неизвестной мне силы. Никто не знал меня настолько, чтобы вернуть из небытия звуками именно этого танго.