Его брюки порваны, от рубашки почти ничего не осталось, лохмотья измазаны кровью. Стоуна стошнило. Лицо осунулось, на губах остатки рвоты. Багровый туман перед глазами Воорта, кажется, немного рассеивается. Львы на витраже снова выглядят нормально. Стоун вдруг начинает вызывать скорее презрение, чем ненависть. На мгновение Воорт даже ощущает жалость.
Но потом Стоун говорит:
— Ты не сможешь это использовать.
Он приходит в себя? Это возможно?
— Ты ничего не сможешь мне сделать, — цедит юрист сквозь сломанные зубы. — Получив информацию таким способом. Ты все знаешь, но на самом деле у тебя ничего нет! — Он начинает кашлять. Или это смех? — Недопустимые доказательства, — хрипит он.
«Стоун старается не дать мне подготовиться к встрече с Боком?»
Запас прочности. Воорту казалось, что этот человек сломлен. Но теперь Стоун словно засветился. С каким-то почти суеверным чувством Воорт догадывается, что присутствие, приближение Бока вдохнуло в юриста свежие силы.
Могло ли у Стоуна остаться преимущество?
Воорт говорит медленно, просто рассуждая вслух:
— Ты рассказал мне не все. Было что-то еще, так? Да. Что ты пропустил?
Нет ответа.
Ярость Воорта утихла, и теперь он полон холодной, жесткой решимости.
— Было что-то еще, — повторяет он, реагируя скорее на сопротивление Стоуна, чем на его слова. Такое напряжение воли само по себе может считаться ответом.
— Ничего… — отзывается Стоун.
У Воорта ощущение, будто он битое стекло проглотил.
Стоун шепчет:
— Кля-яну-усь.
Воорт не может удержаться. Поднимает «зиг» и снова бьет Стоуна.
— Позиция А — чисто, — раздается шепот в наушнике Бока. Бритт докладывает из леса возле Парковой магистрали. Бок расположил там арьергард, чтобы полиция или туристы не застали их врасплох у церкви. Его команда прибыла на двух машинах. «Хонда» открыто стоит на стоянке. Это манок для копа. Внедорожник в лесу с Бриттом. На нем можно будет сбежать, если Бок решит уходить по дороге.
— Позиция Б. Не могу разглядеть нашего друга.
Это означает, что норвежец Ойвен — еще один бывший ооновский миротворец из Сербии, на него всегда можно положиться — обошел церковь и теперь оказался в лесу, недалеко от задней двери, доступ к которой перекрыт машиной Воорта.
«Хорошо бы иметь лестницу, чтобы добраться до верхних окон. Если бы Воорт оказался там, я мог бы снять его даже в тумане. Но если с ним есть еще люди, они могут повредить Стоуну».
Нельзя допускать, чтобы клиенту причинили ущерб. Бок представляет себе, как Воорт заряжает оружие, строит баррикады.
«Именно так я бы и поступил».
Внезапно он понимает, как попасть внутрь.
— Позиция В? — шепчет он.
— Я, черт побери, не птица, — огрызается голос в наушнике. Бок представляет, как Австралиец взбирается по крутой тропинке от галечного пляжа, а «Скиталец» с включенным двигателем ждет у берега. — Дай мне, черт побери, еще минуту. Я, черт побери, не умею летать.
Почти готовы.
Бок бессознательно похлопывает южноафриканский «би-экс-пи» — свое любимое личное оружие: маленький черный пистолет-пулемет без зарядов весит всего пять фунтов, но способен выпускать девятимиллиметровые патроны очередью по тысяче выстрелов в минуту. Удлиненный магазин на тридцать две пули. Точность попадания и вблизи, и на большой дальности.
К сожалению, остальное вооружение команды легче, но в наши дни нельзя рисковать, ввозя в США пятерых наемников с серьезным оружием. Особенно если они приехали для тихих спасательных работ. И нельзя рисковать, перевозя в машине или на лодке гранаты и ракетные установки. Особенно если копы постоянно устраивают проверки — на реке, на мостах. И особенно если четверо крутых наемников в машине подходят под описания разыскиваемых этими самыми копами преступников.
«Мы не похожи на бухгалтеров. Мы похожи на самих себя. Людей, которых они хотят остановить».
Поэтому в последние минуты перед боем Бок мысленно осматривает арсенал, собранный у церкви. У Австралийца револьвер 44-го калибра и еще один, 38-го калибра, на лодыжке. У остальных — ассортимент полуавтоматических пистолетов с глушителями и увеличенными магазинами. «Беретта». «Глок».
«Они специалисты. А еще у них есть ножи».
— Любители регби, встречайте на поле команду В!
Это означает, что Австралиец на месте — снова спасибо сайту Уэйн-Хиллза. Бок вызвал лодку на Гудзон, как только Воорт назвал ему мост Джорджа Вашингтона. К тому времени как он узнал точное место встречи, «Скиталец» был уже достаточно близко, чтобы успеть сюда вскоре после них.
Бок приказывает Австралийцу обойти церковь и подойти к нему, не выходя из лесу — на случай, если Воорт наблюдает за окрестностями.
Из церкви доносится пронзительный крик. Стоун.
«Выходим из себя, Воорт?»
Ему нравится, когда враг выходит из себя.
Он слышит еле уловимый хруст — настолько слабый, что нетренированное ухо упустило бы его. Закрывает наладонник и чувствует запах наемника раньше, чем гибкий ныряльщик, служивший когда-то в ВМС Австралии, и главный умник команды появляется из тумана.
— Он схватил клиента, да? — шепчет Австралиец. — Плохо для репутации.
Австралиец всегда был жутким занудой.
Еще один крик.
Страдания Стоуна Бока не волнуют. Воорт позаботится, чтобы заложник мог двигаться. Стоун не привык к боли. Жалуется, даже если порежется бумагой. Нельзя ожидать, что Воорт не воспользуется возможностью сорвать зло.
Бесит Бока то, что детектив сумел захватить его клиента.
Похоже, Австралиец думает о том же.
— Теряем лицо, приятель?
Бок вздыхает.
Набирает на телефоне номер Воорта. Если Воорт уцелеет при первом ударе, он, вероятно, отступит в подвал или спрячется на балконе или в задних комнатах.
— Готов к переговорам? — небрежно спрашивает Бок.
На заднем плане слышен стон Стоуна. Это вызывает у Бока раздражение — на юриста.
«Заканчивай. Боль не вечна. Через два часа ты будешь в самолете. Полиция не поймет, что произошло. Трупы, если здесь будут трупы, исчезнут».
Голос Воорта по телефону звучит словно издали.
— Винс? Майк? — кричит детектив. — Начинаем!
Винс?
Потом Воорт говорит Боку:
— Давай сюда Микки. Я хочу убедиться, что с ним все в порядке.
Бок кивает, словно они с Воортом могут видеть лица друг друга.
— Я тоже поболтаю с мистером Стоуном.
Воорт берет прислоненный к стене «ремингтон». Еще раз проверяет готовность к стрельбе. Второй дробовик устроился в деревянной подставке, но накрученная на курок бечевка еще не прикреплена к двери.
Когда Воорт отстегивает наручники Стоуна от кольца в стене, глаза львов на витраже словно загораются ярче. Любая слабость привлекает их внимание. Люди обычно стараются не встречаться с такими напряженными взглядами.
Лишившись опоры, юрист оседает на колени.
— Вставай, — приказывает Воорт.
— У меня болит спина.
— Хочешь остаться со мной? Ну-ну.
Стоун с трудом встает. На лбу снова выступает пот.
Он бредет вперед, подгоняемый Воортом. Вытянув скованные руки перед собой. Повязка остается на месте.
Воорт знает, что через мгновение отопрет дверь для Стоуна. С этого все и начнется.
«Я не хочу, чтобы Стоун увидел, что я здесь приготовил. А Бок не хочет, чтобы я знал, где он в этом тумане».
В разговоре по телефону он сказал наемнику:
— Пошли Микки через поляну. Когда он будет близко, Стоун выйдет.
— Значит, Микки нырнет внутрь, а ты снова схватишь Стоуна? Хорошо придумал.
Вперед-назад. Переговоры что об увеличении зарплаты, что об освобождении заложников — принципы те же. «Выпусти Микки». — «Нет, заложники разминутся в девяти футах от двери». — «Нет уж, в тридцати футах». — «А давай на полпути к деревьям?»
— Преимущество на твоей стороне, — настаивал Воорт. — Ты можешь уйти.
— О, сегодня вечером мы все отправимся по домам, — убеждал Бок.
В конце концов Бок выторговал немного лучшие условия. Пленники должны разминуться примерно в двадцати футах от центрального входа. Оба будут идти медленно.