— Спасибо! — кричит он.
Голос старика кажется далеким и смутным, как сам туман.
— Помочь? Мы тебе поможем. Меня зовут Макгриви, — произносит он.
Глава 20
Комната небольшая, но удобная, матрац мягкий, телевизор работает, раковина чистая, как и туалет, а из затянутого сеткой окна открывается вид на слияние Гарлема и Ист-Ривер, немного зелени на островах, серое пространство Бронкса. Из камеры в тюрьме Райкерс-Айленд Воорт может — и днем, и ночью — смотреть на Адские Врата.
«Стоун тоже здесь. Довольно забавно. Оба под арестом».
Воорт уже пятый день в особой изолированной секции для бывших копов, устроенной в стороне, чтобы уберечь их от других заключенных. Газеты называют его Воортом-похитителем, убийцей четверых и детективом-самозванцем. Его обвиняют во взломе и проникновении, нападении и избиении. А также в краже полицейского имущества, то есть своего значка.
Стоуна обвиняют только в отмывании денег, основываясь на показаниях похитителя. Но по крайней мере судья отказался отпустить его под залог. Узнал, что Стоун арендовал реактивный самолет, чтобы покинуть Штаты.
Вим отказался поддержать обвинение в «краже» оружия. И шериф местечка Уэйн-Хиллз согласился выдать Воорта Нью-Йорку, поскольку тот стрелял в порядке самозащиты — согласно показаниям свидетеля и героя, детектива Полицейского управления Нью-Йорка Микки Коннора. Воорт оплатит весь причиненный церкви ущерб.
— Если позже мы выдвинем обвинение в убийстве, тебя вернут, — разочарованно проворчал окружной прокурор Джерси.
Воорт оборачивается на скрежет ключа в замке. Стальная дверь распахивается.
— Посетители, Фред, — говорит охранник Антуан Дю Шам, накачанный стероидами тяжелоатлет с тихим голосом. Бицепсы у него такие огромные, что грозят в любой момент порвать форму. Антуан выглядит так, будто смог бы в одиночку остановить бунт. Всех заключенных он называет Фред.
— Кто там, Антуан?
— В этот раз — не та красивая леди. Там твои три парки, приятель. На этот раз насчет процесса.
Воорт бросает последний взгляд в окно. Транспарант, натянутый на проходящем по реке буксире — от трубы до кормы, — гласит: «МЫ С ТОБОЙ, КУЗЕН». Человек в рубке машет рукой. Через сетку кажется, что Грег ростом два дюйма.
— Комиссар ждет, Фред.
Камилла приходит каждое утро, но ясно, что трещина между ними становится все шире. С арестами всегда так. Сегодня утром она сказала:
— Я получила работу, Воорт. На реалити-шоу, — и засмеялась. — Как будто моя жизнь еще не вся превратилась в шоу. — Но улыбка была натянутой, поза неловкой, а шутка грустной. Казалось, расстояние между ними гораздо больше, чем несколько футов.
«И что мне делать? Рассказать все по тюремному телефону? На самом деле я по-прежнему не хочу, чтобы кто-то узнал, что со мной произошло. И вряд ли когда-нибудь расскажу».
— Ваша детективная начальница тоже здесь, — говорит Антуан. — Вид у нее несговорчивый, Фред.
Закованный в наручники, Воорт идет за Антуаном по длинному коридору, заполненному униженным молчанием или яростными криками заключенных. Они садятся в лифт. Поднимаются на этажи, которые Воорт раньше посещал как гость, а не арестант. И в прежние времена Воорт мог уйти из Райкерс-Айленд когда пожелает.
«ХОДЯТ СЛУХИ, ЧТО КОП-ПРЕСТУПНИК РАСКРЫЛ КРУПНЫЕ ХИЩЕНИЯ В ООН» — гласит заголовок в «Ньюс» под мышкой у идущего мимо охранника.
«Хотел бы я знать, что Стоун мне не рассказал».
В комнате отдыха работает телевизор. В коридоре слышен голос диктора:
— Власти не желают комментировать дело Воорта, но противоречий в нем хоть отбавляй. Вся история покрыта туманом.
Воорт медлит у двери. На Пятом канале идут полуденные новости. На экране его фотография, в форме. На этот раз Антуан не возражает против задержки. Антуану самому любопытно.
Диктор продолжает:
— Адвокат Теда Стоуна назвал Воорта, цитата, «психически больным бывшим копом, который зациклился на его клиенте и страдал манией преследования».
Антуан хмыкает:
— Мне ты кажешься довольно неуравновешенным, Фред.
На экране появляется сам высокооплачиваемый адвокат.
— Мой клиент не имеет никакого отношения к похищению детектива Микки Коннора. Он представляет компанию, которая абсолютно законно наняла ныряльщиков, чтобы разыскать затонувший корабль. Он понятия не имел о какой-либо незаконной деятельности и не может считаться ответственным за нее. Его следовало бы освободить.
Теперь показывают видеопленку пятидневной давности, с записью того, как буксир Макаллистера сближается с полицейским катером. Гражданские передают копам Стоуна и еще одного человека, которого Воорт не узнает. Вид у них мокрый и слегка помятый.
Диктор объявляет:
— Второй человек, выловленный из реки, отказался говорить с полицией. Его освободили, так как детектив Коннор не смог опознать в нем одного из своих похитителей.
Кадр меняется. На экране внутренние помещения церкви.
— Личности погибших установлены.
Фотографии покойных. Под каждым лицом ярлычок с названием страны. Южная Африка. Норвегия. Австралия. Великобритания.
Кадр снова меняется. Сердитый Вим отгоняет репортеров от своего дома.
— Отдельные члены семьи Воорта подтвердили, что, по его собственным утверждениям, ему угрожали. Но никто не смог рассказать, как именно.
Снова репортаж в студии; ведущая говорит своему коллеге:
— Это какая-то головоломка, а, Луис?
Ведущий кивает.
— Сенатор-республиканец от штата Миссисипи Харрисон Браун заявил, что этот скандал — еще одна причина, по которой ООН следовало бы вышвырнуть из США. Представители ООН возразили, что один инцидент не может опорочить полвека хорошей работы. А теперь — к новинкам моды. Юбки становятся короче!
— Твой напарник тоже здесь, — говорит Антуан.
— Целая делегация, да?
— Я как-то встречал твоего отца. Мне было шесть. Он спас жизнь моему брату. Удачи.
Воорт уже бывал в кабинете начальника тюрьмы, но в качестве копа. Комната большая и светлая, солнце пробивается через стальные решетки на окнах, образуя мозаику из маленьких квадратиков на стенах из шлакобетона. Краска, как и положено в казенном учреждении, зеленая, но в интерьере есть и некоторые уступки высокому положению хозяина кабинета. Юкка в горшке. Плакат с изображением Линкольновского центра. Комиссар, сидящий рядом с главным детективом на диване, обитом натуральной кожей, встает навстречу Воорту.
— Привет, Воорт. — Уоррен Азиз крепко пожимает ему руку, что, по сути, равно обещанию поддержки. Комиссар всегда нравился Воорту: выходец из народа, скромно одевается, живет один в доме без лифта в Ист-Сайде и ездит на работу в подземке, чтобы каждый день служить простым гражданам.
— Ты не мог добыть улики нормальным образом? — спрашивает с дивана Эва Рамирес.
— К сожалению, — отвечает Воорт.
— Я бы согласился на улики, которые можно использовать, — говорит сидящий в мягком кресле третий посетитель. Томми Ламонд Динс, заместитель мэра, отвечающий за отношения между мэрией и управлением полиции. Год назад он возглавил комиссию по расследованию коррупции в полиции; и, после нескольких стычек, они с Воортом прониклись уважением друг к другу.
— На самом деле, сэр, вы можете их использовать, — говорит Воорт. — Если бы я был детективом, когда схватил Стоуна, то все, что я обнаружил, было бы бесполезно. Но улики, полученные во время совершения преступления — преступником, — могут быть представлены, коль скоро преступник готов признаться в содеянном. Я признаюсь.
— Здорово, Кон.
Микки смотрит на Воорта многозначительно — и предостерегающе; он сидит на складном стуле под фотографией нынешнего губернатора. Это один из тех преходящих портретов, которые каждые несколько лет сменяются на казенных стенах.
— Как самочувствие, Мик?
— К вечеру смогу участвовать в Параолимпийских играх. Забег на сто ярдов. Любые соревнования, для которых не нужны руки.