С огромным облегчением я встретил прибывшего из Западного удела Лёшку. Прибывшего, надо сказать, весьма экстравагантно - в кампании дюжины охотников, двадцати двух хмурых мужиков на длинной верёвке, порядком побитой девчушки лет семнадцати и лопоухого щенка, от носа до кончика хвоста сплошь усеянного репейником. Девушку и собаку Лёха отыскал в лесу после общения с двумя типами откровенно бандитской наружности. Отошел за куст по нужде, а тут эти гаврики нарисовались, позарившись на его покрытую серебряными бляшками куртку. Недолгая беседа с лесовиками лишила их передних зубов, а Лёхе принесла информацию о спрятанном в овражке схроне, где, помимо зарытой тряпицы с монетами, обнаружилась девчонка и псина. Обе на цепи.
Умилу - так звали девчушку - за недоимки родителей управляющий продал перекупщику, а она на полпути к невольничьему рынку смогла улизнуть из вереницы таких же горемык. Приметила во время ночевки, что стражник задремал, выпуталась из верёвочной петли и дала стрекача в заросли. Сначала бежала, потом шла, в незнакомой местности заплутала и тут на неё наткнулись эти два неудачника. Те обрадовались такой находке и решили, что девчонка им в хозяйстве сгодиться. Кашу там сварить, или приласкать по-женски, когда им приспичит... ну, а как надоест, так её и продать всегда можно. Для начала избили "шоб порядок знала", отвели в свой схрон и посадили на цепь, чтобы не сбежала. А сами подались к тракту в надежде отловить одинокого путника. Отловили. И Лёху, и по морде.
Два десятка других Лёхиных пленников оказались никем иным, как новым воинством барона Алча. Лишившись первой дружины и пройдохи-управляющего, его милость обидеться изволили, наскребли денег, собрали отряд наёмников и сказали им "фас", указав на злополучную деревеньку. Похоже, обладание ею для Алча стало делом принципа. Из-за прошедшего накануне ночью дождя развести сигнальный костёр не удалось, поэтому наёмники целых два дня радовались своей победе, а потом в деревеньку вошел Лёха с отрядом...
Этот Лёшка вообще-то гад, а другом только прикидывается. Блин, поделил, называется: девчонку со щенком себе, пять разбойничьих медяков мне; славу умелого воина и освободителя себе, геморрой с пленными мне. Гад, одно слово. Ну, ничего, он у меня ещё попляшет, я на него все хлопоты по переучиванию и перевооружению Залеской дружины повешу! Что мне, одному отдуваться?
Взгляд со стороны:
Закатное солнце неподвижно зависло над тёмной полосой дальнего леса, словно не решаясь опуститься ниже в боязни уколоться об острые иголки верхушек елей. Уже попрятались в траве порывистые стрекозы, закрылись на ночь в муравейнике трудяги муравьи. Перестали мелькать в небе птахи, разлетевшись по уютным гнёздам. Даже неугомонная ворона, и та наконец-то заткнулась, видимо устав за долгий день драть своё поистине луженое горло. И только в людском поселении никак не утихала суета: сюда на ночёвку пришло войско Его милости барона Владимира, чтобы с рассветом перейти границу и вступить в первую полномасштабную войну. Впрочем, основная суматоха происходила за пределами деревеньки, на выпасе, где разъярённые дружинники пытались отловить полусотника, выбравшего именно это место под обустройство полевого лагеря. Это же догадаться надо, приказать разбить шатры и палатки среди обилия конских яблок и коровьих лепёшек! Ладно десять-двадцать "благоухающих" мин, их по крайней мере прикопать можно, но когда вонючая органика покрывает землю сплошным ковром, согласитесь, это уже перебор.
В самой деревне староста сбивался с ног, стараясь организовать достойный приём высоким гостям. А гостей хватало, и каких: главный воевода Лексей, госпожа управляющая самолично, Его милость барон Пирим с сыном, и полновластный хозяин здешних земель Его милость барон Владимир. Итого пятеро, сиречь по одному на каждый десяток жителей деревеньки. А ну как не угодишь, а ну как осерчают господа? Быть тогда старосте с поротым задом... Вот и носился толстячек по дворам, придирчиво выбирая из запасов селян самое свежее, чтобы без какого-либо изъяна или, не приведи богини, с душком.
Барон Пирим оказался в стане чужой дружины не случайно. Две недели назад, во время переговоров по освобождению из плена барчука и его отряда, Вовка специально упомянул о планируемом им походе для усмирения зарвавшегося соседа. То есть Алча, других соседей у Володи кроме эльфов и самого Пирима не было. Барон наживку заглотил. Глубоко, аж до самого желудка. Ему накануне устроили встречу с сыном, во время которой отпрыск в таких красках расписал боевые возможности Володиной дружины, с таким жаром отзывался об огромной птице, что Пирим потерял покой. Ведь если рассказ сына правдив - а коль не родной крови, то кому ещё верить? - то, выходит, что рядом с Пиримовой вотчиной обосновалась изрядная сила, с которой непременно следует дружить. Иначе... Об этом "иначе" барону даже думать не хотелось. Но проверить надо. Посмотреть собственными глазами, так ли могуча рать соседа, как взахлёб вещает наследник. И поход на бывшего союзника предоставляет прекрасную возможность оценить возможности войска барона Владимира в деле. Следовательно, нужно кровь из носу напросится на эту войну, пусть даже ценой некоторого унижения.