– И что ты теперь собираешься делать? – спросил Септим. – Найдешь проститутку, напоминающую ее?
Марк ничего не ответил на этот дружеский совет, приподнялся на локтях на краю бассейна, наблюдая за паром, поднимающимся от воды.
– Сегодня вечером собираюсь в Субуру, – добавил Септим, протягивая руку рабу, который тер его скребницей. – Пойдешь со мной? Слышал, там появились новые женщины из Фригии, говорят, очень соблазнительные.
Марк отрицательно покачал головой. Септим схватил у раба полотенце и швырнул его в друга.
– Как же с тобой стало скучно! С тех пор как увидел эту женщину, стал таким занудой. Я пошел на массаж. Идешь со мной?
– Немного покупаюсь, – отозвался Марк, закрывая глаза.
– Встретимся в комнате для переодевания, – сказал Септим, уходя.
– Нет, лучше на западной террасе, – возразил Марк. – Хочется выпить бокал вина.
– Надеюсь, не запьешь из-за этой девушки, – пошутил Септим, направляюсь в массажную. На каменной плите раб начал ритмично массажировать его тело.
Марк снова погрузился в воду, она приятно успокаивала натруженные мышцы: после полудня друзья довольно долго играли в ручной мяч, затем отдыхали в солярии термобань, находившемся на западной террасе. Римляне обожали загорать – бронзовая кожа ассоциировалась со здоровьем и мужественностью: обычная солдатская жизнь на открытом воздухе способствовала этому, белая указывала на изнеженность.
Солярии города всегда пользовались успехом.
Наконец Марк вышел из воды, прошел мимо массажной, где нежился Септим, в зале с холодным бассейном окунулся. В раздевалке быстро надел форму, коротко поздоровался со знакомыми, которых заметил в толпе мужчин, и оказался на западной террасе. Торговец предложил бокал золотистого вина из Абруцци; медленно потягивая вино, он наблюдал, как за холмами садится солнце, улавливал обрывки мужских разговоров.
Что же ему делать? Он не мог забыть весталку. Утреннее посещение храма не успокоило, а еще больше воспламенило его: даже закутанная в густую вуаль, девушка показалась божественно красивой. При одном ее виде у него перехватывало дыхание.
В его голове уже складывался план. Но как бы еще глубже не увязнуть на опасной территории? Здравый смысл подсказывал – отказаться от него. Однако спор с самим собой ни к чему не приводил. Неважно, что подсказывал здравый смысл, он знал, что обязан поговорить с ней, коснуться ее, превратить ее неземной образ в реальность.
Из расписания весталок на ближайшее время ему было известно, что через три дня она отправится к священному источнику, расположенному около Капенских ворот, конечно, в сопровождении телохранителей. Но для него это пустяк: за последние десять лет ему приходилось схватываться в рукопашном бою с врагами многих национальностей.
Маршрут и точное место, где ее можно перехватить, известны.
Осушив деревянный бокал, Марк вернул ее торговцу, который, прежде чем поставить его на полку, почистил песком и сполоснул водой. Обернувшись, увидел приближающегося Септима, который, подняв руку, приветствовал его.
Марк улыбнулся другу, решив придержать свои крамольные мысли при себе.
– Марго, есть ли минога из прудов моего дедушки? – осведомилась Юлия, проверяя блюдо с закусками. – Сестра очень их любит.
– Сделано все, как ты просила, госпожа, – терпеливо объяснила Марго. Юлия порхала по комнате, проверяя, все ли готово к приходу сестры. Весталкам не разрешалось приглашать много гостей, но это был особый случай: в личных апартаментах весталок разрешалось принимать только родственниц-женщин, остальных же – в общей комнате и в присутствии Ливии Версалии или Юнии Дистании, чьей официальной обязанностью являлось встречать гостей. Такая возможность поговорить наедине с близким родственником предоставлялась очень редко, и поэтому Юлия волновалась.
– А медовое вино? – снова задала вопрос Юлия. Марго указала на расписной кувшин на столе.
– Ты не хочешь, чтобы я осталась и прислуживала вам? – спросила она.
– Да, – твердо ответила Юлия. – Сама сумею разлить вино и передать через стол поднос с засахаренными фруктами. Можешь идти в свою комнату.
Марго поклонилась и ушла, а через несколько секунд вошла Юния Дистания, следом за ней торопилась Ларвия.
– Маленькая Розальба, как ты хорошо выглядишь! – радостно воскликнула Ларвия, обнимая и целуя сестру в обе щеки. Юния поклонилась и вышла. Ларвия оглянулась через плечо, чтобы убедиться, что они остались одни. – Не знаю, как все это выносишь, – здесь всюду шпионы.
Юлия поморщилась.
– Ларвия, ты очень преувеличиваешь, – она указала сестре на резной стул за сервированным столом.
– Разве? А как насчет служанки, которая постоянно прячется в тени и все берет на заметку?
– Я удалила Марго на этот вечер.
– Очень хорошо. – Ларвия взяла очищенный грецкий орех и отправила его в рот. – Юлия, это место такое унылое. Когда оказываюсь здесь, складывается впечатление, что вхожу в гробницу. Как ты переносишь подобное монастырское существование?
Юлия села напротив сестры и сухо ответила:
– Нет другого выбора. Чем еще обрадуешь, прежде чем выпьем вина?
Ларвия, пожав плечами, прекратила неприятный разговор.
– Ты же знаешь, как я отношусь к тому, что твоя жизнь растрачивается ради служения какой-то статуе в храме.
– Говори тише, – прошипела Юлия. – Подобные слова могут истолковаться как ересь, не говоря уже о предательстве. А моя жизнь еще не растрачена, я все еще дышу.
Ларвия взяла сервировочную ложку и положила себе несколько угрей.
– Но не станешь же убеждать, что ты здесь счастлива, – настаивала сестра.
Юлия ничего не ответила, разливая по бокалам фалернское вино. Ларвия сначала осторожно попробовала, а затем сделала большой глоток.
– Прекрасное вино, – одобрила она, кивая. – Люблю медовое вино.
Юлия кивнула.
– Обычно фалернское вино довольно крепкое, поэтому я попросила Марго разбавить его.
Ларвия откинулась на спинку стула и изучающе рассматривала младшую сестру, более яркую собственную копию.
– Ты, должно быть, удивилась, когда тебе передали, что хочу придти и повидаться с тобой.
Юлия ждала продолжения разговора.
– Дед купил мне телохранителя, – сообщила Ларвия.
– Что? Раба?
– Раба.
– Ларвия, ты уже владеешь сотнями рабов. Зачем тебе еще?
– Он галл, чтобы быть точной. Его задача – наблюдать за мной, когда выхожу в город, и защищать в случае необходимости.
– Разве тебе что-нибудь угрожает? – Юлия удивленно посмотрела на сестру.
– Дед считает, что это вполне возможно.
– Почему?
– Причина в его политических пристрастиях и, как я предполагаю, во взглядах моего умершего мужа. Фракция Цезаря усиливается с каждым днем, и скоро он станет единственным диктатором, как по закону, так и на практике. Каска считает, что банды Цезаря могут преследовать меня, чтобы отомстить ему. Сенаторы и другие политики слишком хорошо защищены, а одинокая женщина в сопровождении только носильщиков и такого старого раба, как Нестор, может представлять хорошую мишень.
– Неужели все так плохо? – пробормотала Юлия. Ларвия пожала плечами.
– Очевидно, так.
– Цезарь не кажется таким безрассудным, – заметила Юлия.
– Если бы он был таким добрым, то не достиг бы своего положения. Ведь он без колебания уничтожает всех, кто стоит на его пути, – Ларвия сделала еще глоток вина и одобрительно кивнула. – Разве ты его знаешь?
– Он был в храме несколько раз, когда составлял и вносил поправки в завещание. Я писала под его диктовку, когда приходил в последний раз.
– Ты писала под диктовку Цезаря? Ты же слишком молода для таких поручений?
– Ливия Версалия оказалась в безвыходном положении, – улыбнулась Юлия. – Цезарь предупредил слишком поздно. Кроме меня, никого не нашлось.
– И как он показался тебе в общении? Мне доводилось видеть его только на банкетах, когда еще муж был жив. Обычно, поприветствовав женщин, удалялся поговорить с мужчинами о политике, поэтому трудно судить о нем, как о человеке.