Ливия опустилась на колени перед диваном и взяла руку Юлии.
– Кажется, приходит в себя. Юлия, слышишь меня?
– Да, – прошептала девушка. Память вернулась к ней, а с ней и ощущение боли: Марк – мертв, она – беременна. Ее глаза снова закрылись, вырвался стон.
– Вызови того врача, который лечил ее, – приказала Ливия Марго.
– Не надо, – слабо проговорила Юлия, пытаясь сесть.
– Чепуха, – твердо заявила Ливия. – Мы не можем допустить, чтобы ты падала в обморок, так как плохо себя чувствуешь, насколько помню, со дня моего юбилея. Марго, сейчас же пошли за доктором.
Марго поднялась, повинуясь, и Юлия поняла, что все кончено: она обречена.
Даже если Парис был бы самым худшим из докторов, и то, выслушав ее симптомы и произведя осмотр, непременно сделал бы заключение о ее беременности и, конечно, сообщил бы Ливни.
Юлия знала, что сокрытие такой информации о весталке считается государственным преступлением.
Если Марк мертв, то зачем ей жить? Но как же его ребенок?
Ее глаза наполнились слезами, и она отвернулась лицом к стене.
– В чем дело, маленькая Розальба? Ливия Версалия очень беспокоится, – сердечно произнес Парне, приподнимая левое веко Юлии.
Ей не надо было объяснять: Ливия настолько обеспокоена, что нарушила правило, не позволяющее врачам приходить в атрий, но очень скоро ее сочувствие сменится гневом, когда узнает истинную причину обморока весталки.
– Ты сегодня ела? – поинтересовался Парис.
– Да, – быстро ответила Юлия.
– Неправда, – бросила Марго из угла комнаты. Юлия метнула на нее взгляд, пытаясь заставить замолчать.
– У нее пропал аппетит, а если что и съест, то тут же открывается рвота, – добавила Марго, не обращая внимания на молчаливый запрет Юлии.
Парис кивнул, повернул к себе голову Юлии, осматривая ее уши. Ей хотелось закончить весь этот обман и самой сообщить врачу диагноз, но где-то еще теплилась слабая надежда – вдруг пронесет?
– Попрошу вас раздеться, – сказал Парис. Юлия неуверенно поднялась на ноги, разделась и протянула платье Марго, поспешившей к ней.
И снова легла на диван. Врач продолжал внимательно осматривать ее; когда пальпировал грудь и соски, Юлия закрыла глаза, открыв их снова, но выражению лица врача убедилась, что ему все ясно.
Он страшно испугался.
– Пожалуйста, подойди к мне, – попросил он Марго с озабоченным видом. Служанка подошла к дивану и широко раскрытыми глазами внимательно смотрела на Юлию. Парис приступил к обследованию самого интимного места, и по выражению ее лица Юлия поняла, что служанка тоже догадалась.
Парис встал, вытирая руки о полотенце, над верхней губой у него выступил пот.
– Когда вернется Ливия Версалия? – задал он вопрос Марго.
– Скоро, – взволнованно ответила служанка, помогая Юлии одеться.
Врач кивнул.
– Извините, выйду на минуту, – Парис вышел в другую комнату, и было слышно, как вода льется из кувшина.
Он пил.
– Как? – тихо спросила Марго, сев рядом с Юлией на диван и сокрушенно качая головой.
– Как обычно, – ответила Юлия.
– Кто?
Юлия промолчала.
– Тебя изнасиловали?
Она отрицательно качнула головой.
– Расскажи мне все: может, смогу тебе помочь, – настаивала служанка.
– Никто уже не поможет.
– И отец ребенка?
– Даже он.
– Юлия, пожалуйста, скажи, кто он. Я найду его и расскажу. Может быть…
В комнату вошла Ливня, и Марго замолчала. Из спальни появился Парис. Увидев обращенные к ней лица, она поняла, что новости печальные.
– Неужели болезнь смертельна? – обратилась она к Парису, а Юлия подумала, что в ее случае так оно и есть.
Парне судорожно сглотнул, его лицо побледнело.
– Эта женщина беременна, – выговорил он с трудом.
Ливия молча смотрела на него, на ее лице изобразилось крайнее изумление. Наконец, придя в себя, Верховная Жрица шумно выдохнула.
– И сколько времени она уже в таком положении? – спросила она бесстрастным топом.
– Недолго. Месяц, может, два.
Ливия повернулась к Марго.
– Вызови врача Антистия для подтверждения диагноза. А тем временем Юлия Розальба будет находиться под домашним арестом в своих апартаментах.
Марго неохотно кивнула.
– Если Антистий согласится с Парисом, обращусь к верховному понтифику с просьбой созвать трибунал, – продолжала Ливия. – Суд определит степень вины Юлии Розальбы в соответствии с Римскими религиозными законами.
Голос Ливии звучал холодно и бесстрастно. Повернувшись к Парису, стоявшему неподвижно, словно приросший к полу, продолжила.
– Вас, конечно, вызовут как свидетеля и в качестве подозреваемого в соучастии.
Парис испуганно уставился на Ливию.
– О чем вы говорите? – прошептал он.
– Мне известно: вы – единственный мужчина, с кем эта женщина регулярно встречалась в течение последних двух месяцев.
– Я не дотрагивался до нее! – бессвязно залопотал Парис. – Только как врач… Никогда бы…
Ливия подняла руку, прерывая его.
– У вас будет возможность все объяснить в нужном месте и в свое время.
И быстро удалилась из комнаты – Юлия, Марго и врач молча смотрели ей вслед.
За все это время Ливня ни разу не взглянула на весталку.
Юлия подобрала накидку, аккуратно сложила ее. Другого ей ждать нечего: – нарушившая закон должна за это платить – таково правосудие.
Когда на следующее утро Ларвия появилась в атрии, то без труда обнаружила отсутствие Юлии в апартаментах. Стоило ей взглянуть на покрасневшие глаза Марго и опущенный взгляд, как поняла, что произошло.
– Где она? – спросила она, увидев, что Юния Дистания поспешно уходит, не желая присутствовать при предстоящем объяснении.
– В резиденции верховного понтифика, два испанских стражника охраняют дверь ее кельи.
– Почему Юния ничего мне не сказала? – спросила Ларвия, посмотрев вслед служанке, уже завернувшей за угол.
– Ливия приказала нам ни с кем не говорить об этом, – ответила Марго и разразилась рыданиями.
– Мне нельзя войти? – поинтересовалась Ларвия. Марго покачала головой, открывая дверь в апартаменты Юлии.
– Она ничего не говорила об этом, хотя знала, что вы должны сегодня придти, поэтому, предполагаю, вам можно, – Марго указала Ларвии на стул.
Ларвия села, обе женщины взглянули друг на друга с несчастным видом.
– Вам было известно, что она беременна? – спросила Марго.
Ларвия отвела взгляд, ничего не отвечая.
– Неужели вы не могли ей помочь?
– Пыталась, но у меня было мало времени! После убийства Цезаря на улицах было опасно появляться…
– Теперь уже ничего не имеет значения – все равно помочь нельзя, – с покорным видом произнесла Марго. – Состоится суд, ее обвинят в нарушении клятвы, а затем похоронят заживо, – она закрыла лицо руками.
– Может быть, этого не произойдет, – тихо произнесла Ларвия, думая о Марке, – нужно, как можно быстрее, связаться с ним.
– Как могла я не заметить этого? – спрашивала сама себя Марго, не слушая Ларвию. – Живу вместе с ней, видела, что ей плохо, тошнило… задержка месячных, – она вскинула руки. – Даже такая мысль не приходила в голову.
– Разве можно такое подумать о девственной весталке? – с грустью произнесла Ларвия. – Уже всем известно, что Юлия находится под стражей и будет предана суду?
– Объявление на форуме появится завтра утром, – сообщила Марго. – Слушание будет публичным.
– Публичным? – эхом отозвалась Ларвия. – О, нет! Как она будет страдать от этого!
– Таков закон, – добавила Марго. – Хотя сейчас едва ли кто помнит, каков он: прошло много лет с тех пор, когда состоялся последний суд над весталкой, нарушившей клятву.
– Много лет!
Марго кивнула.
– Ливия сверялась с Римскими религиозными законами, решая, что делать.
– Должно быть, она в ярости. Марго сцепила пальцы на коленях.