«Мы регулярно получаем до тысячи четырехсот названий различных печатных периодических изданий, — говорит г-н Буайяд. — Большинство их — на европейских языках, прежде всего на французском. Но и пресса арабских стран у нас достаточно представлена». В то же время Национальная библиотека не в состоянии полностью удовлетворить запросы историка Алжира новейшего периода. Все национальные архивы вывезены во Францию бежавшими чиновниками колониальной администрации. В библиотеке нет комплектов издававшихся при колониальном режиме патриотических газет, ибо они часто запрещались, конфисковались или прекращали выход. Нет и революционных газет периода национально-освободительной войны, патриотических листовок, подпольных брошюр и других материалов, которые печатались и распространялись нелегально. Г-н Буайяд убежден, что немало подобных материалов находится у частных лиц, но пока еще дирекция Национальной библиотеки не имеет возможности начать их организованно собирать.
Деятельность Национальной библиотеки не ограничивается пределами столицы. Периодически отсюда в различные районы страны направляются передвижные библиотеки. Эти рейды получают обычно высокую оценку, широко освещаются в национальной прессе. Дело тут не в формальном «охвате читателей», а в пропаганде книги, в доведении печатного слова до сознания масс. А это в стране с преобладанием неграмотного населения имеет огромное значение, служит серьезным подспорьем в непрекращающейся кампании по борьбе неграмотностью. В свою очередь связь с периферией помогает Национальной библиотеке играть роль подлинного центра пропаганды национальной культуры.
ГОРОД, ВЫИГРАВШИЙ БИТВУ
Из окон Национальной библиотеки открывается чудесный вид: яркое африканское солнце над темно-синим морем, а на фоне моря — громадные, с пестрыми пятнами разноцветных жалюзи, кремовые небоскребы, с наступлением темноты постепенно приобретающие лиловый оттенок. Выйдя из библиотеки, можно, обогнув расположенную значительно ниже спортивную площадку, выйти к небольшому парку с высокими изогнутыми пальмами и чистым овальным водоемом. Отсюда хорошо наблюдать Дворец правительства — огромное десятиэтажное здание, выкрашенное в белый, оранжевый и зеленый цвета. Перед дворцом большая площадь — Форум[8]. Ниже Форума — зеленый сквер, террасами спускающийся вниз к набережной. В центре сквера стоит Памятник павшим в первой и второй мировых войнах. Недалеко от него висит табличка с распоряжением городских властей, датированным еще 1945 г., о необходимости соблюдать в сквере порядок. Снять табличку, очевидно, некогда, так как алжирцы заняты пока более важными делами. Поэтому кто-то просто зачеркнул в табличке слова «Французская республика», вписав сверху: «Алжирская республика». По выходе из сквера — «Гранд пост» — старое здание алжирского главного почтамта, стилизованное под белый мавританский дворец. Над входом арабской вязью начертано: «Почта и средства сообщения — на службе народу».
Спуск от Дворца правительства к «Гранд пост» — это и есть центр города Алжира, огромного, многоликого, раскинувшегося на 25 километров вдоль круто изгибающегося берега моря. От моря город поднимается в гору еще километров на десять. Улицы, параллельные морю, расположены одна над другой и часто соединены широкими, пологими и длинными лестницами. Есть дома, в которые можно войти с одной улицы, подняться на верхний этаж и выйти на другую улицу, проходящую выше первой. Подъем по улицам, карабкающимся к верхним кварталам города, исключительно труден: если идти пешком, то ноги наливаются свинцом уже через какие-нибудь 100 метров.
От «Гранд пост» отходят две центральные улицы, названные именами погибших руководителей алжирской революции — Мурада Дидуша и Дарби Бен Мхиди. На табличках с названиями других улиц имена героев алжирской революции также вытеснили имена французских генералов-завоевателей. Например, бульвар маршала Бюжо ныне назван именем вождя повстанцев горной области Аурес мельника Мустафы Бен Булаида, погибшего в 1956 г. Один из самых длинных и круто взбирающихся в гору бульваров сменил имя печально знаменитого колониального палача генерала Галлиени на имя полковника Армии национального освобождения Бугара, который под псевдонимом «Си Мохаммед» командовал патриотами в примыкающей к столице зоне и геройски погиб в 1961 г. Но в Алжире еще не все привыкли к новым названиям недавно переименованных улиц. Да и на перекрестках иногда еще можно увидеть потускневшую табличку с прежним, уже упраздненным названием: «Мишле»— на улице Мурада Дидуша, «Изли» — на улице Дарби Бен Мхиди, «Бодэн» — на бульваре полковника Амируша, «Колонна д’Орнано» — на улице Аббана Рамдана. В газетах, сообщая адрес какого-либо учреждения, указывают и новое и старое название.
Если пойти по улице Мурада Дидуша от центра (ехать по ней можно только к центру — здесь почти всюду одностороннее движение), то можно постепенно подняться к бывшему пригороду Аль-Бнару. Это — район новых домов, иногда изощренной модернистской конструкции и оригинальной раскраски, небоскребов в 16 этажей и больше. Аль-Биар стал печально известен в годы национально-освободительной войны даже за пределами Алжира: здесь на уединенных виллах колониальные парашютисты генерала Массю, получившие полномочия действовать по собственному произволу, подвергали бесчеловечным пыткам патриотов, попавших к ним в руки. Через их застенки прошли тысячи людей, в том числе известный публицист Анри Аллег, описавший впоследствии жестокости парашютистов в книге «Допрос под пыткой».
Сейчас Аль-Биар выглядит вполне мирно и респектабельно. Здесь расположен Народный дворец, в котором устраиваются официальные приемы на правительственном уровне. Напротив дворца — вилла Жоли, современное семиэтажное здание, служащее резиденцией главы Алжирского государства. В Аль-Биаре обосновались также многие посольства и миссии, в том числе посольство СССР. Из окон посольства хорошо видна неровная, величественно распахнутая бухта с сооружениями старого и нового порта, бесконечные разноцветные билдинги, как бы уступами поднимающиеся от моря к Аль-Биару. Здесь много магазинов, на некоторых из них (большей частью на булочных и мясных лавках) по четыре-пять надписей сверху вниз — «Самоуправление». Среди прохожих алжирцы составляют подавляющее большинство. А ведь до независимости население Аль-Биара было почти исключительно европейским.
Из Аль-Биара можно вернуться в центр и отправиться в восточные кварталы города — Мустафа, Хамма, Белькур. Здесь мало или почти нет красивых домов с архитектурными «излишествами», шикарных витрин магазинов, роскошных ресторанов и нарядных кинотеатров. Особенно это относится к Белькуру типичному рабочему району, населенному простыми тружениками. Интересно, что здесь в небольших магазинах европейского типа хозяева-алжирцы назначают разную цену за один и тот же товар одинакового качества. Объясняется этот любопытный факт тем, что, как правило, упомянутые хозяева приобрели свои магазины уже после независимости и бегства прежних владельцев — европейцев. Не будучи знакомы с конъюнктурой и не пополняя запаса товаров, новоявленные «капиталисты» иногда просто не знают, сколько в действительности стоит та или иная вещь. Поэтому одни владельцы торгуют по ценам, которые были установлены еще прежними хозяевами, другие «коммерсанты», боясь продешевить, произвольно цены вздувают.
К этим кварталам примыкает с востока Хусейн-Дей, бывший пригород, ныне вошедший в черту «Большого Алжира». Его главная улица, длинная, с двусторонним; движением и преобладанием скромных двухэтажных домов, буквально кишит всевозможными лавками, магазинчиками, простенькими кафе, закусочными, парикмахерскими, небольшими ателье и мастерскими. В Хусейн-Дее сейчас снимают квартиры многие работающие в Алжире советские и болгарские специалисты. Местное население-очень хорошо к ним относится. На стенах домов в Хусейн-Дее, как и в других районах города, много надписей политического характера: «Да здравствует народ! Голосуйте за Фронт национального освобождения!» С ними соседствуют перечеркнутые или замазанные черной краской оасовские лозунги. В Хусейн-Дее часто можно наблюдать живое свидетельство краха попыток оасовцев посеять ненависть между алжирцами и европейцами: около лавчонок и кинотеатров, во дворах и на пустырях играют ватаги ребятишек, алжирцы и европейцы — вместе.