Вчерашний и сегодняшний день Константины иногда сливаются воедино, что ставит перед местным населением много сложных проблем. «Посмотрите, как тут все благоустроено, — говорил мне знакомый алжирец в Константине. — Раньше здесь жили одни европейцы, а нас и близко не подпускали». Мы стояли с ним в чисто «парижском» по внешнему виду квартале Сен-Жан, где лишь стилизованная под мечеть католическая церковь напоминала, что мы — в Алжире. «Но сейчас здесь живут алжирцы!» — возразил я, оглядевшись вокруг. «Конечно, — подтвердил мой собеседник, — сейчас почти все европейцы уехали. Однако большинство алжирцев все еще живут в неблагоустроенных домах, таких, как в квартале Ламин, где колониальные власти в свое время не позаботились даже провести электричество и водопровод. Осмотрите новостройки на окраинах. Тогда вам будет ясно, чего мы хотим», — добавил он с улыбкой.
Взяв такси, я специально поехал на новостройки через квартал Ламин, что было довольно трудно, так как улицы этого верхнего «фобура» (т. е. предместья) во время дождя превращаются в сплошное болото. Лачуги фобура Ламин — это горькое прошлое, унаследованное от эпохи колониализма. Другие фобуры — Мансура, Аль-Кантара — кажутся после Ламина чуть ли не фешенебельными. Зато новые пригороды Константины — городок Охотников, городок имени ауресской героини Фадилы Саадан — действительно великолепны: рационально спланированные многоэтажные дома оригинальной архитектуры и раскраски (преобладают малиновые и золотистые тона), спортивные площадки, школы, клубы.
Поездка в Константину и вообще в восточные районы Алжира позволяет наглядно представить себе наиболее острые экономические и социальные проблемы страны. Решаются эти проблемы по-разному. Но ясно, что быстро их решить за счет мобилизации внутренних средств и трудового напряжения очень и очень трудно. Необходима помощь извне. Эта помощь оказывается самыми различными путями: в Алжир поступают займы из Франции и Кувейта, промышленное оборудование и машины из социалистических стран; сюда едут учителя, врачи, инженеры и другие технические специалисты из СССР, Франции, Болгарии, Югославии, Чехословакии, ОАР, Сирии и других стран.
Соединенные Штаты Америки, в свое время пытавшиеся потеснить Францию в Алжире, сейчас предпочитают выждать более удобного момента. Алжирцы в массе не испытывают симпатии к американцам и их политике. Они гневно осуждают агрессию США во Вьетнаме, их пособничество колонизаторам в Африке, расовую сегрегацию в самих США. В этой обстановке американской пропаганде приходится всячески изворачиваться, избегать «горячих» вопросов, обращаться не столько к разуму, сколько к чувству. На витрине американского культурного центра в Константине в конце ноября 1963 г. была выставлена фотография президента Джона Кеннеди, убийство которого вызвало волну возмущения в Алжире. Под фотографией — выдержки из бесед Кеннеди с руководителями независимых государств Африки. Рядом — фотография Жаклин Кеннеди с маленьким сыном и цитата из речи покойного президента: «Мы должны обеспечить будущее наших детей, так как все мы смертны».
Из Константины мы отправились в Аннаба (бывший Бон) — крупнейший порт восточного Алжира. Поезд медленно идет сквозь лысые горы, по виду напоминающие крымские, и пассажиры, обернувшись назад к Константине, восхищаются великолепным зрелищем: город раскинулся высоко в горах, подобно белым гнездам на гигантских скалах, в самой большой из которых пробиты два туннеля: для железной дороги и для шоссе. Затем горы исчезают, и за окном возникают почти русские картины: широкая холмистая равнина, вполне северные деревья, стога сена, каменные дома, чернеющие пашни.
Мы едем по территории бывшей «вилайи № 2» — одного из военных округов, на которые ФИО поделил страну в период войны 1954–1962 гг. Первым командиром округа был национальный герой алжирской революции Мурад Дидуш, вторым — соратник и заместитель Дидуша скромный кузнец Юсеф Зирут. К северу от Константины все помнят Юсефа Зирута, наводившего ужас на: колонизаторов стремительными налетами плохо вооруженных партизанских отрядов. Когда поезд остановился на станции Конде-Сменду, проводник объявил: «Станция Юсеф Зирут». Оказывается, здесь родина Юсефа Зирута, и земляки и боевые соратники бесстрашного командира решили увековечить память о нем.
После станции «Юсеф Зирут» поезд преодолевает кряжи горного хребта Эдуг и мчится к морю среди холмов, соломенных хижин, садов, виноградников, апельсиновых рощ, зеленых лугов со стадами. Чем ближе к морю, тем теплее и тем больше похоже на западные районы. Промелькнул городок Иппон — родина святого Августина — с двумя колокольнями возвышающейся на холме старинной церкви. За ним потянулись «бидон-вили» в предместьях Аннаба.
Аннаба напоминает наши южные причерноморские города. Это — своего рода Сухуми, застроенный новенькими небоскребами. В киоске на привокзальной площади Пьера Семара можно купить советскую газету «Нувель де Моску». В книжном магазине на широкой густозеленой улице Революции — что угодно: от «Истории Москвы» до мемуаров Кейтеля. Город весь оранжево-белый, уютный, тихий и комфортабельный, с тенью пальмовых ветвей на стекле витрин. Но это только первое впечатление. Бросается в глаза обилие безработных, собирающихся в основном у порта. В то же время в городе немало европейцев, может быть чуть поменьше, чем в Оране. У них, как везде в Алжире, достаточно шикарные автомобили и наряды, резко контрастирующие со скромной одеждой коренных жителей. В магазинах, кроме французской и арабской речи, можно услышать также и итальянскую.
На рынке торгуют почему-то в основном мебелью: столиками, тумбочками, этажерками, стульями. Все это, очевидно, вещи, без которых раньше обходились новые обитатели европейских кварталов. На улицах этих кварталов, уже населенных в основном арабами, еще сохранились надписи периода разгула местных оасовцев. У входа в арабские кварталы — надписи другого содержания «Запретная для военных зона». Относится это, конечно, не к нынешним военнослужащим Национальной народной армии Алжира. Надпись была сделана в годы освободительной войны, когда французские парашютисты, терроризировавшие население алжирских городов, опасались кары со стороны патриотов подпольщиков. Сегодня в Алжире человек любой национальности, в штатском или в военной форме, может спокойно ходить где угодно. Например, в касбе Аннаба, наиболее аккуратно спланированной из всех мною виденных, появление европейца не вызывает удивления. В центре касбы — довольно широкая улица Айссата Идира, названная в честь первого лидера национальных профсоюзов, погибшего в колониальной тюрьме. Недалеко от этой улицы помещение местной федерации ФНО. Она предпочла разместиться именно здесь, в сердце арабской части города, а не среди модерна и шика европейских небоскребов.
В целом Аннаба производит впечатление «маленького Орана». Здесь нет диковатой красоты и «восточного колорита», характерных для Константины. Все ровно, современно и рационально. Кажется, что снова попал на запад страны. И только когда вечером покидаешь Аннаба и поезд углубляется в предгорья Эдуга, вспоминаешь, что находишься на востоке страны, там, где хребты Атласа особенно разветвлены и близко выходят к морю. А горы Атласа вечером изумительно красивы! Недаром все пассажиры поезда стоят у окон и любуются закатом: синие горы, голубоватые облака, а между ними — золотые и кое-где бледно-серебристые отблески. Все это кажется почти нереальным и напоминает картины Куинджи.