Впоследствии я узнал, что современные композиторы Магриба продолжают писать музыку в андалусском стиле. При этом тексты песен сочиняются на андалусском диалекте арабского языка, давно исчезнувшем. Следовательно, даже язык «божественной Гранады» не забыт наследниками мавританской цивилизации.
КАРФАГЕН НЕ РАЗРУШЕН!
Развалины Карфагена — всего в нескольких километрах от столицы Туниса. Собственно, это руины не подлинного Карфагена, основанного финикийцами города знаменитого мореплавателя Ганнона и величайшего полководца древности Ганнибала. Настоящий Карфаген был разрушен до основания, а затем на его месте римляне выстроили уже другой Карфаген, развалины которого и посещают теперь туристы.
Как известно, знаменитая фраза Катона, назойливо повторявшаяся им в конце каждой его речи («Кроме того, я полагаю, что Карфаген должен быть разрушен»), не была пустой угрозой. В конце концов римляне буквально стерли с лица земли соперничавшую с ними Карфагенскую державу, предав проклятию даже землю, где стоял Карфаген. Но значит ли это, что Карфаген канул в небытие? Любой человек, побывавший в Тунисе, ответит на это отрицательно.
Конечно, исчезли военное и морское могущество Карфагена, его богатство и государственность — словом, все то, что неизбежно исчезает или коренным образом меняется на протяжении тысячелетий. Но осталось то, что имеет непреходящее значение. Осталось исключительно богатое наследие культуры древнего Карфагена, вернее, не только культуры, а более широкого и всеобъемлющего понятия — карфагенской, или пунической (от латинского названия финикийцев), цивилизации.
Эта цивилизация связала коренное население Северной Африки с политической и культурной жизнью Средиземноморья, познакомила его с земледельческими орудиями (римляне приписывали карфагенянам даже изобретение этих орудий) и такими сельскохозяйственными культурами, как оливки и виноград. Керамическое и гончарное производство в Северной Африке до сих пор носит отдаленные следы карфагенского влияния. Карфагеняне принесли с Востока в Северную Африку и многие пищевые запреты, в частности отказ от употребления свинины. Даже одежда карфагенян — туника, головной убор и плащ — служит, по мнению некоторых историков, прототипом современной одежды коренного населения Магриба (длинного хитона — гандуры, фески и бурнуса). Смешанные браки между карфагенянами и местным ливийским (протоберберским) населением, взаимовлияние в области языка и культуры (на основе финикийского алфавита была даже создана единственная в истории берберская письменность), а также религии способствовали тому, что пуническая цивилизация не погибла вместе с Карфагеном.
Среди древнего населения Туниса (а также сопредельных районов) еще долгое время был распространен пунический язык. Даже некоторые римские императоры были ливийско-пунического происхождения, т. е. являлись потомками побежденных Римом карфагенян или пунизированных ливийцев. Пунический язык, по утверждениям ряда исследователей, так и не был вытеснен окончательно латынью из разговорной речи жителей Северной Африки вплоть до прихода арабов в VII в. Сторонники так называемой пунической теории утверждают даже, что арабский язык смог распространиться быстрее всего именно там, где еще живо было влияние пунической культуры и где не было засилья латыни.
Обо всем этом вспоминаешь, очутившись среди беспорядочного нагромождения каменных плит, обломков колонн, остатков домов и осколков скульптурных изображений. Да, здесь в древности стоял Карфаген, на этом самом косогоре, с которого далеко-далеко видно море и плывущие лодки. Если встать лицом к морю, то справа внизу будет Тунисское озеро и идущая вдоль него дорога к столице, а слева, на холме, — уже упоминавшийся уголок Андалусии, селение Сиди-Бу-Саид. Над развалинами Карфагена — христианская церковь, воздвигнутая на месте гибели французского короля Людовика Святого, пытавшегося организовать крестовый поход в Тунис. Кажется, ничто не напоминает о славе пунического Карфагена. Лишь чудом сохранившиеся где-то в стороне и пережившие века нашествий и разрушений финикийские могилы как бы свидетельствуют о печальной судьбе великого города моряков и торговцев, жрецов и полководцев…
Но память о Карфагене живет в сердцах тунисцев. В этом мы убедились при посещении государственного музея в бывшем загородном дворце бея в Бардо. В левом крыле дворца проходят сессии Национального собрания Тунисской республики. В правом крыле размещен музей.
Узнав, что приехали советские туристы, к нам вышел сам директор музея — профессор университета Абд аль-Азиз Дрисс, известный историк и археолог. Хотя господин Дрисс владеет многими языками, объяснения он предпочитал давать по-арабски, с улыбкой вставляя иногда русские слова. Он особенно подчеркивал многообразие влияний, которые испытал Тунис на всем протяжении своей истории, и отличия культуры Магриба от культуры Арабского Востока. Слушая его, мы чувствовали, что тунисцы гордятся достижениями Карфагена и победами Ганнибала так же, как итальянцы — славой античного Рима, а египтяне — эпохой фараонов. Проведя нас по залам, посвященным Карфагену, профессор Дрисс сказал: «Колонизаторы пытались скрыть высокую культуру древних жителей Туниса, утверждая, что народы колоний не имели своей цивилизации. Однако здесь, в Тунисе, цивилизация зародилась за тысячу лет до ее возникновения во Франции».
Но тому, как внимательно и любовно оглядывал профессор каждый экспонат, прежде чем начать рассказ о нем, мы поняли, что это больше чем просто бережное отношение археолога к памяти давно минувших времен. Керамика, терракотовые и бронзовые статуэтки, золоченые и медные украшения, гончарные изделия были для него не просто музейными реликвиями, а символами древней славы его страны. Для профессора Дрисса, как и для всякого просвещенного тунисца, слава Карфагена была одновременно и славой Туниса.
В музее Бардо, кроме пунического раздела, имеются также разделы, посвященные римской, византийской и мусульманской эпохам в истории Туниса. Любопытно, что, сравнивая памятники материальной культуры различных эпох, легко проследить известную преемственность и даже сходство предметов домашнего обихода местного населения. Один из моих знакомых, бродивший по залам музея Бардо в одиночестве, даже утверждал, что если бы не надписи, то он бы не поверил, что один и тот же предмет (например, глиняный светильник) может не менять своего внешнего вида в течение тысячелетий. Мне кажется, что человек, внимательно осмотревший экспонаты пунического периода, почти безошибочно узнает их «потомков» последующих эпох. Может быть, поэтому профессор Дрисс, завершив с нами осмотр пунического раздела, потом уже не сопровождал нас, улыбнувшись на прощание: «Дальше, мол, сами разберетесь, что к чему».
ВСТРЕЧИ И БЕСЕДЫ
На небольшой площади в центре столицы, в окружении старых, с высокими решетчатыми дверями, зданий французских банков находится официальная резиденция правящей партии страны Новый Дестур[1]. Это одна из самых крепко сколоченных политических организаций в арабском мире. Новодестуровцы руководили борьбой тунисцев за национальное освобождение и за годы этой борьбы приобрели большой авторитет в массах. Кое-где, особенно в сельской местности, партия еще до провозглашения независимости страны фактически полностью контролировала положение. Став в 1956 г. правящей партией. Новый Дестур с 1962 г. выдвинул концепцию специфически «тунисского», или «дестуровского», социализма. Нам, конечно, любопытно было узнать, что же именно понимают сами тунисцы под этим термином.