При турках был выстроен в 1750 г. и замечательный дворец Аль-Азема в Дамаске, представляющий собой великолепный пример дамасского зодчества. Архитектура дворца весьма эклектична: здесь соседствуют типично мавританские арки и греческие колонны, персидские орнаменты и итальянские оконца «мандолина» (с маленькой колонкой или двумя посредине). Многоцветность использованного при постройке камня, изысканность мозаики, строгая гармония, дисциплинирующая обилие красок, производят впечатление утонченной роскоши. Основные части дворца называются по-турецки: «харамлик» («запретное место», предназначенное для жилья) и «селямлик» («место приветствия», предназначенное для приема гостей). В «салямлике» теперь располагается музей народного искусства и старинных ремесел. В многочисленных залах дворца выставлены образцы оружия, мебели, одежды, внутренней отделки жилищ, характерных для различных районов Сирии (например, Хаурана, Джебель-Друза). Изделия ремесленников как две капли воды напоминают предметы, выставленные в лавках гончаров, сапожников и ткачей на рынке Хамидийе. Это и не удивительно: ремесленное производство Сирии, одно из наиболее древних на Арабском Востоке, беспрестанно обновляясь, в основе своей сохраняет старинные традиции. В этом — еще один пример характерной для нынешней Сирии переклички различных времен и эпох.
СЕГОДНЯШНИЙ ДЕНЬ
Маленький тесный автомобиль доктора Нури мчит нас меж полей и садов Гуты. Среди густой зелени мелькают транспаранты с лозунгом правящей в стране Партии арабского социалистического возрождения, сокращенно именуемой Баас (т. е. «возрождение»): «Арабская нация едина и выполняет вечную миссию». Разговор, естественно, заходит о политическом положении и насущных проблемах республики. «Наш народ, — рассказывает доктор Нури, — отлично понимает, чего он хочет. У нас 80 процентов женщин не носят хиджаба. Жизненный уровень сирийцев — самый высокий в арабском мире после Кувейта и Ливана. Еще более высок уровень политического сознания. Поэтому всякое прогрессивное мероприятие встречает активную поддержку масс. Прежде всего это относится к аграрной реформе. В Гуте она уже завершена. Здесь самые плодородные в стране почвы и поэтому наименьшие размеры участков, оставляемых в частном владении, — не свыше пятнадцати-двадцати гектаров, в то время как на севере иногда оставляют и по триста гектаров. Именно после проведения аграрной реформы древнее земледельческое искусство крестьян Гуты достигло особого совершенства: они трудятся на себя, а не на эксплуататоров. Бедняков здесь теперь нет: все стали середняками, притом зажиточными. Разумеется, они будут драться за столь дорогую им землю и дадут отпор любой попытке феодалов и буржуазии повернуть вспять развитие событий».
Мы останавливаемся около оросительного канала, отведенного от шумящей где-то вблизи Барады, и усаживаемся в тени. Беседа продолжается. «Обратите внимание на то, — говорит доктор, — что посольство США в Сирии не может действовать так беззастенчиво, как в некоторых других странах, например в соседнем Ливане. Возможности для маневров империализма здесь существенно ограничены»[1]. Далее речь идет о прогрессивном курсе внешней и внутренней политики Сирии и о сохраняющихся еще, к сожалению, позициях эксплуататорских сил (феодалов, буржуазии, кулачества), которые противятся политике обобществления средств производства и ухитряются приспосабливаться к сложной, зачастую противоречивой ситуации в стране. Кулачество, в частности, даже пытается кое-что выгадать в ходе проведения аграрной реформы. Но в целом за последние годы перевес сил на стороне тех, кто поддерживает политику правительства республики и учитывает интересы рабочих, крестьян и других трудящихся.
Впоследствии мы неоднократно вспоминали эту беседу с доктором Нури, каждый раз убеждаясь в справедливости того, что он говорил. Любой непредубежденный человек, побывавший в Сирии, неизбежно приходит к выводу о том, что сирийский народ твердо встал на путь социального прогресса и революционных преобразований. Для этого достаточно пройти по улицам любого крупного города Сирии, например Дамаска, Халеба или Хомса, полистать свежую газету или проехать в окружающие Дамаск сады Гуты. Повсюду — вывески национализированных предприятий, государственных обществ и компаний, лозунги в защиту социализма и против империализма, сообщения о строительстве новых предприятий и промышленных объектов, находящихся в общенародной собственности. 40 % конфискованной у помещиков земли уже распределено среди крестьян. На конец 1967 г. было намечено распределить еще 20 %. К этому же сроку на всех государственных предприятиях подготавливалось проведение выборов в комитеты управления, большинство мест в которых принадлежит трудящимся, непосредственно занятым на производстве.
Большим авторитетом пользуются профсоюзы. Газета правящей партии «Аль-Баас» даже отводит целую полосу под информацию о жизни рабочих и делах профсоюзов. Ни один выпуск кинохроники, который нам удалось посмотреть в Сирии, не обходился без показа того или иного выступления председателя Всеобщей федерации рабочих профсоюзов Сирии. В его речах, как и в речах руководителей правительства Сирийской Арабской Республики, обязательно говорилось о «борьбе за строительство социализма», о «борьбе рабочих и крестьян против империализма и монополий», об «укреплении экономики на здоровой основе».
О настроениях в стране красноречиво говорят даже названия газет — правительственного официоза «Ас-Саура» («Революция») и органа профсоюзов «Аль-Иштираки» («Социалист»). Характерно, что все сирийские газеты выходят только на арабском языке. В продаже имеются также издания на французском языке, печатающиеся за границей (в Ливане, ОАР, Франции), но они пользуются гораздо меньшим спросом. «Французское присутствие», т. е. управление Сирией французскими властями на основе мандата Лиги наций, длилось здесь гораздо меньше, чем в странах Северной Африки. Поэтому следы пребывания французов в Сирии почти незаметны по сравнению с Алжиром или Тунисом. Франция ушла из Сирии более 20 лет назад, так и не успев здесь как следует укорениться, не сохранив сколько-нибудь значительных позиций в экономической или политической области. Принадлежавшие французам предприятия в основном были национализированы в первое десятилетие независимого существования республики, а предприятия прочих иностранных капиталистов — в течение второго десятилетия. В настоящее время Сирия, как и ОАР, экономически не зависит от западного капитала, что дает возможность этим двум странам идти в авангарде антиимпериалистической борьбы арабских народов.
Об укреплении национальной экономики на новых началах, о решимости сирийского народа активно противостоять всем проискам империализма и его агентов, о повышении роли трудящихся в борьбе за дальнейшее упрочение национальной независимости приходилось в Сирии слышать от самых разных людей: от сотрудника правительственной газеты и студента Дамасского университета, портье столичного отеля и торговца из Халеба, преуспевающего инженера-христианина и скромного учителя-мусульманина. Из разговоров с ними выяснилось, что сирийцы очень горды победой над международной монополией «Ирак петролеум компани», которую правительство республики заставило после долгой борьбы выплачивать Сирии справедливую долю прибылей за пользование проходящими через сирийскую территорию нефтепроводами. «Арабская нефть должна принадлежать арабам», — говорили наши собеседники.
В то же время для них не было секретом нежелание некоторых режимов в арабских странах помогать Сирии в ее революционных начинаниях. Отсюда — необходимость все подчинить борьбе против реакции. Весной 1967 г. это осознавалось в Сирии даже наиболее убежденными сторонниками арабского единства и теми, кто первоочередной задачей считал борьбу с Израилем. Многие из них, по свидетельству одной из ливанских газет, пришли к выводу, что «освобождение Палестины невозможно без уничтожения оплотов реакции на арабской земле».
1
Разговор относится к апрелю 1967 г. После июньских событий 1967 г. Сирия разорвала дипломатические отношения с США.