— Входи, корреспондент. Ты же приехал сюда писать о чем-то. Так ведь?
— А то как же. Конечно, писать.
— Вот и слушай, пиши.
И еще большим уважением проникся я к этому доброму, открытому человеку. Все он понимает, в душе твоей читает, как бы видит тебя насквозь.
Кузницу заполнили командиры взводов, разведчики, подрывники, старые и молодые партизаны и партизанки. Пришли они по вызову Данилы Федотовича. Комбриг поставил перед ними боевую задачу: организовать «концерт» на железной дороге, по которой завтра в полночь должен проследовать к фронту вражеский эшелон с танками. Комбриг привез и план, разработанный в штабе бригады. А когда этот план был дополнен конкретными соображениями, деталями, многие уже собрались уходить и стали прощаться с Минаем.
— Посидите, — сказал он. — У меня еще не все, — и окинул взглядом лица. — А где Егор? Ага, вон он в углу притулился. Не прячься, вижу.
— А чего мне прятаться, батька?
— «Батька»! Ишь ты, сынок нашелся! — зло заговорил Минай Филиппович. — Кто ж тебе разрешил гранатами в озере рыбу глушить? Лови вершей, бреднем, можешь даже трегубицей ловить. Таскай, жарь, ешь на здоровье, но не смей глушить, истреблять! Оставь в озере хоть что-нибудь живое на развод — нашим детям, внукам. Сохрани жизнь карасикам да лещикам. — И к окружающим: — Вы его, этого глушителя, браконьера, в землянке заприте. Не пускайте его на озеро.
— Так разве ж я для себя? На отрядный стол добываю, — оправдывался Егор. — В общий котел.
— «Котел»! Самого тебя в котел! — не мог унять гнева Минай. — Проследи, Данила. Если он бросит еще хоть одну гранату в озеро, будешь сам ту сырую всплывшую рыбу жевать. Понял?
— Понял, батька. Не бросит он гранату в озеро. А бросит — сам за нею следом пойдет.
Все рассмеялись. Минай оттаял, потеплевшими глазами посмотрел на Данилу, на своих друзей-товарищей.
А я смотрел на него, на батьку Миная, и сердце мое захлестнула какая-то горячая волна. Горит земля, горит железо, все живое горит в огне войны, а он помнит про это маленькое лесное озерцо, про лещиков-карасиков, что живут в нем. Он не даст их в обиду. Как этого глушителя отчитал! Даже своего любимого командира Данилу Райцева не пощадил. Да, там, где надо быть добрым, он добр, где надо быть суровым, — суров. Справедлив, одним словом…
А этот справедливый и принципиальный человек уже садился в свою бричку. Командир и комиссар отряда отговаривали его, предлагали заночевать, но он уже другими заботами и тревогами жил, был уже своими помыслами в других отрядах бригады.
Мы стояли и слушали, как постукивают колеса на лесной дороге, как стал мягче их перестук на влажном проселке. Дальше, глубже в густой ночной туман отплывала бричка комбрига…
Утром повел меня Данила Райцев к лесной деревне Плоты, к тем березникам и соснякам, где стойко, храбро бились ранней весной его партизаны, где смертью героя пал в бою комсомолец Михаил Сильницкий.
За беззаветную храбрость, за удаль и смекалку горячо любили синеокого юношу в отряде Данилы Райцева.
Это он, юный герой, пускал под откос вражеские эшелоны с танками, с пушками; это он проникал во вражеские гарнизоны, взрывал цистерны с бензином, склады со снарядами; это он в том последнем бою под лесной деревней Плоты совершил бессмертный подвиг.
— Вот, возьми на память. — Данила Федотович протянул мне отпечатанную типографским способом листовку. Начиналась она с Указа Президиума Верховного Совета СССР о присвоении Михаилу Сильницкому звания Героя Советского Союза, а дальше шел такой текст:
«Юноши и девушки Белоруссии!
Михаил Сильницкий — молодой колхозник, комсомолец Витебской области. Он не знал страха в борьбе с врагом, смело и беспощадно истреблял немецких оккупантов. Это был мужественный и отважный партизан, воспитанник Ленинского комсомола. Михаил Сильницкий всегда был на самых решающих участках боя. Он всегда был там, где опасность угрожала жизни, где разгорались смертельные схватки с врагом.
В одной из деревень Суражского района партизаны напали на карательный батальон фашистов. Партизан Сильницкий защищал главные подступы к деревне. Вместе со своим товарищем К[упченко] они установили пулемет на крыше дома. Немецкие солдаты двигались колонной в деревню. Бесстрашный патриот Родины подпустил фашистов на 25–30 метров. Хлынул горячий шквал свинцового дождя. От метких выстрелов более трех десятков немецких вояк нашли свою могилу.
В помощь карательному отряду немцы бросили новые силы. Партизаны после 7-часового боя, когда у них вышли уже все боеприпасы, вынуждены были отступить. Прикрывать отход партизан взял на себя Михаил Сильницкий. Он один смело принял жестокий бой с разъяренной бандой людоедов, чтобы дать отряду возможность выйти из боя победителем и без потерь. Десятки немцев опять полегли от руки Сильницкого. Партизаны были уже в условленном месте. Сильницкий также стал отходить. Но путь ему преградили немцы. Началась смертельная схватка. Вражеская пуля ранила Сильницкого, но он сражался до последнего патрона. Гитлеровцы пытались взять его живым. Михаил Сильницкий бросился в рукопашную схватку. Кинжалом убил 2 фашистов и 1 смертельно ранил.