— Но есть же деревенские. Они подтвердят мои показания.
— Я попрошу Светлану поговорить с этими людьми. И представить мне список, кто может подтвердить Ваши слова. Их также допросят. Не сомневайтесь. Но нельзя скидывать со счетов показания потерпевших. И особенно то, что они опознали Вас. Правда, я впервые сталкиваюсь с тем, что потерпевшие опознали человека по глазам. Такого у меня в практике еще не было. Но, факт есть факт. Они опознали Вас. И это плохо.
— Они ведь могли ошибиться.
— Обе сразу? Тем более ребенок? Маловероятно.
— Что же будет со мной? Я никогда раньше не попадал в такую историю. Помогите мне.
— Конечно, буду стараться. Но, скорее всего, завтра — послезавтра Вам предъявят обвинение в совершении разбойного нападения в группе лиц. Это преступление относится к категории особо тяжких. И согласно практике, а у меня уже были дела такой категории, в таком случае применяется мера пресечения в виде заключения под стражу.
— Меня арестуют?
— К сожалению, такова практика. И ничего сделать в этом случае невозможно.
— Меня направят в следственный изолятор?
— Да. Расположен он в соседнем городе. Там содержатся арестованные из разных районов. В том числе и из нашего города. Пока помешать этому я не могу. Поймите меня правильно.
Петрович опустил голову. И тяжко вздохнул.
— Значит, меня будут держать с зэками, — скорее констатировал, чем спросил он сам себя.
— Бодритесь. Будем бороться. Надейтесь, что все будет хорошо. В моей практике и в практике моих коллег были случаи, когда людей оправдывали. Не часто, к сожалению. Но такие случаи были. Надеюсь, что если на следствии и не получиться Вас освободить, то уж в суде мы постараемся добиться оправдательного приговора. В конце концов, есть ведь и областной суд. И Верховный Суд. Не падайте духом. Будем сражаться.
В этот момент дверь открылась, и в кабинет заглянул его хозяин.
В ответ на его немой вопрос — просьбу, Суворова, вставая, сказала:
— Все, все. Мы уже закончили. Спасибо Вам.
***
Около здания ГОВД ее с нетерпением ожидали Светлана и родители Петровича.
Предупреждая шквал вопросов к ней прямо около входа в здание ГОВД на глазах посторонних людей, Суворова строго напомнила встречающим ее:
— Все разговоры в машине.
Когда все расселись, как и накануне, по своим местам в салоне авто, адвокат сама начала разговор:
— Положение Вячеслава, по моему мнению, ухудшилось.
— Ох! — Это мама Петровича схватилась за сердце.
— Я понимаю Ваше состояние, — продолжила Суворова уже более мягким голосом. — Но из песни, как говорится, слов не выбросишь. Мужайтесь. Я вынуждена говорить правду. Иначе потом Вы спросите у меня почему я что-то скрывала от Вас.
Она сделала паузу и продолжила.
— Обе потерпевшие опознали его, как одного из тех, кто напал на них в квартире. И не просто участвовал в нападении. Обе указали, что именно он руководил налетом.
Она снова сделала паузу для того, чтобы ее слова дошли до сознания родственников ее подзащитного.
Клавдия Николаевна прикрыла глаза и тяжело задышала. При этом стала гладить рукой по левой части груди в районе сердца.
Заметив такое ее поведение, Суворова спросила:
— Вам плохо? Может в больницу?
Переведя дух, мать Петровича сказала:
— Нет, нет. Сейчас все пройдет. У меня есть мои таблетки. Они помогают.
Она вытащила из кармана куртки флакончик. Достала из него таблетку и взяла ее в рот.
— Сейчас все пройдет.
Суворова спросила:
— Я могу продолжать?
— Да, да. Мне уже легче. Простите.
— Так вот. Обе Жуковы опознали Вячеслава по фигуре, росту, телосложению. Но, что самое интересное, они опознали его по глазам.
Светлана встрепенулась:
— По глазам? Это как же?
— А вот так. За свою многолетнюю практику я могу уверенно сказать, что с таким я встречаюсь впервые.
— Но Вы ведь говорите, что они опознали его не только по глазам.
— Знаете, по росту и телосложению, как они описывали, столько человек можно подвести под их описание! Ведь разбойники были в масках. В таких «балаклавах». И опознавали потерпевшие Вашего сына то же в «балаклаве». То есть лица его они не видели. Если бы не эти треклятые глаза, то можно было бы оспаривать опознание. А так сейчас сделать это будет очень даже затруднительно.
— Но ведь во время обысков ничего не нашли, что искали, — продолжала настаивать на своем Светлана.