И посмотрев на Петровича, подумала про себя:
«Пацан, ты пацан! Как теперь действовать, ума не приложу».
На этом следственный эксперимент фактически закончился. Следователю оставалось составить соответствующий протокол, а всем участникам эксперимента — подписать его. Что и было незамедлительно сделано.
И все вернулись в ГОВД.
***
Рассуждая про себя о проведенном эксперименте, Суворова с тяжелым сердцем шла на встречу с родственниками Петровича, которые, как уже стало обычным, ожидали ее около здания ГОВД.
— Ну, что там было? Что рассказал Слава? Подтвердилось ли его алиби? Каков результат это эксперимента?
Родственники наперебой завалили Татьяну Васильевну вопросами.
— Тихо! Тихо! Давайте по порядку. Эксперимент показал, что Слава по времени мог участвовать в налете.
— Ой! — Это опять стало плохо Клавдии Николаевне.
Она прижала руку к груди у сердца.
— Тебе плохо, Клава? — Засуетился муж. — Сейчас я тебе таблеточку дам. И тебе полегчает.
Достав из кармана флакончик, он дрожащими руками достал из него таблетку.
— На вот, возьми. Положи под язык и соси. Не глотай только.
— Да, знаю я как с ней обращаться. Что ты меня совсем уже за ребенка держишь?
Светлана отвернулась в сторону.
«Сейчас заплачет! — Пронеслось в голове Суворовой. — Жалко девчонку. Молодая еще совсем. А тут такое!»
Через некоторое время Света повернулась к ней. Глаза действительно были заплаканными.
— Значит, все потеряно? Слава будет сидеть? — Упавшим голосом спросила она.
— Да, теперь будет сложнее нам. Но нужно собраться. Еще не все потеряно. Правда…
Она остановилась не зная, говорить ей о показаниях Вячеслава или нет.
Но, слово не воробей, вылетит — не поймаешь.
— Правда, что? — Почти одновременно спросили Светлана и Клавдия Николаевна, только что положившая таблетку под язык.
Все трое выжидающе смотрели на адвоката.
«Вот, дура! Настоящая дура! — Сама себя мысленно отругала Суворова. — Теперь придется ошарашить их и тем, что сказал их Слава».
Она прекрасно понимала, что делать нечего. Сама проговорилась. Теперь придется говорить все начистоту.
— У меня еще плохая новость. Вячеслав заявил во время эксперимента, что в то врем, когда загонял машину в гараж, встретил подозрительных парней. Следил за их поведением. Они, заметив его, убежали. Вот и получается с его же слов, что была все-таки задержка при возвращении домой. Но доказать все сказанное он не может.
— Ничего не понимаю, — возмутилась Светлана. — Он же раньше ничего не говорил об этом. Правда, же?
Она повернулась к Татьяне Васильевне.
— В том — то и дело, что не говорил. И кто теперь поверит ему, что все было так, как он говорит сейчас. Изменение показаний, тем более таким коренным образом, всегда наводит на грустные размышления. Суд может усомниться в его прежних показаниях. А это, поверьте моему опыту, очень даже плохо. Со всех сторон плохо.
— Значит, все потеряно? — Тихо сквозь слезы спросила Клавдия Николаевны.
— Тише, тише, Клавочка! Не волнуйся. Все наладится. Должно наладиться. Ведь не мог наш сын совершить такое! Не мог!
— Не мог, не мог, — передразнила его жена. — А в результате попадет наш сынок в колонию. И что из этого получится? Какой он придет оттуда?
— Не торопись. Не забегай вперед, — настаивал на своем супруг.
— Ох! Не знаю я. Ничего уже не знаю.
— Конечно, теперь будет сложнее нам бороться. Но руки опускать нельзя. — Суворова постаралась ободрить родственников Петровича. — Сейчас нужно определиться и как-то все объяснить. Я переговорю с Вячеславом. Мы вместе должны найти слова, чтобы объяснить такое его неожиданное признание. В конце концов, он ведь тоже человек. А человеку свойственно забыть некоторые кажущиеся для него мелочи. Тем более, для человека, который попал в такую нехорошую, ужасную для него ситуацию. Когда на него наехали милиционеры и следователь, когда он попал в незнакомую для него среду общения с правоохранительными органами, когда сразу поместили в ИВС, когда навалилось столько событий, мог он забыть про этих парней? Мог. Конечно, мог. А теперь, находясь на территории гаражного кооператива, среди гаражей, вспомнил обо всем. И сказал. Вот одно из объяснений. Если подумать хорошенько, то можно найти и другие объяснения такому его поведению. Поэтому не все еще потеряно.