Я вышел на улицу, чтобы купить билет на пароход, идущий в Красноводск. Погода была на-редкость плохая. Резкий ветер, звон разбитых стекол и мелкий хлеставший сбоку дождь заставляли прохожих кутаться в воротник и, согнувшись, бежать вдоль улиц. Северный ветер налетает в Баку так внезапно, что жители не успевают закрывать окна. То тут, то там со звоном разбиваемых стекол хлопают рамы под порывами ветра.
— Бакинский дождик начался, — ворчат жители, укрываясь от летящих сверху осколков.
И это не случайность! В нескольких бакинских магазинах я видел выставленными большие очки-консервы, в роде тех, которые носят шоферы, «для предохранения глаз от стекол», как услужливо объяснил мне продавец.
По дороге к пристани я стал сомневаться, пойдет ли пароход — такой был шторм. С трудом преодолевая ветер, я перешел улицу, и только что очутился за воротами пристани, как навстречу мне показалась знакомая фигура капитана парохода.
— Скажите, пожалуйста, — обратился я к нему, — пароход пойдет или задержится?
— Задержаться не думаю. Ровно в семь назначен отвал, — ответил капитан, проходя на берег.
— Стало быть, еду, — решил я и пошел к кассе, около которой уже стояли пассажиры.
Начало смеркаться, и Баку загорелся в разных местах ярким электрическим светом, когда пароход отошел от пристани.
Миновали остров Нарген, и пассажиров пригласили в кают-компанию обедать. Качка уже чувствовалась.
Стол был накрыт приборов на тридцать, но несмотря на любезные приглашения капитана, занявшего председательское место, публика так же любезно отказывалась кушать, ссылаясь на то, что обедала в Баку.
Однако для большинства причина отказа была другая: за Наргеном мы не ходили, а уже «ползали» по пароходу, принимая позы Ваньки-встаньки. Лица сделались хмурые, и кое-кто стал искать уединения.
Мы обедали впятером: капитан, старший механик и трое пассажиров.
— Сегодня, должно быть, Каспий здорово тряхнет, — заметил кто-то, выходя из-за стола.
Капитан промолчал.
Да, тряхнуло здорово. Ночь прошла беспокойно, так как почти все страдали морской болезнью.
К утру стало стихать.
Когда после чая я поднялся на верхнюю палубу, меня ласково обогрело солнце, быстро поднимавшееся на ярко-синем небе.
Море еще катило высокие волны зеленого и голубого цвета с белыми шапками наверху. Я оглянулся. Кругом вода. Горизонт ясно виден. Вон слева дымящаяся точка идет нам навстречу; это — наливной пароход возвращается из Красноводска в Баку за нефтью. Он придет в черный город, «нальется»— и снова в Красноводск, и так почти круглый год. Баку питает нефтью закаспийский край, Туркменскую и Узбекскую республики и в первую очередь Средне-Азиатскую железную дорогу.
— Где мы сейчас? — обращаюсь я к стоящему на вахте молодому человеку в форменной фуражке.
— Часа через два будем в Красноводске, — переводя глаза на горизонт, отвечает он.
Скоро и скалы будут видны.
Так недалеко от берегов — и совсем не видно рыбаков. Это особенно бросается в глаза после плавания в северной части Каспия, где от Четырехбугоринского маяка до Жилой косы и от острова Чечня до Мангишлака море живет тысячами парусов рыбацких лодок.
Какая же причина? Дело в том, что морское рыболовство в этой части Каспия сейчас, да и раньше, не так развито, как перед устьями реки Волги.
Проходит час, и слева показываются бледнофиолетовые с резкими очертаниями скалы восточного берега Каспия.
Отроги хребта Кубадага.
Кряж начинается к востоку от Красноводска и круто обрывается у бухты Соймонова около Красноводского залива, на берегу которого стоит город.
Скалами их называют вполне правильно, так как эти горы образованы из кристаллических пород гранита и порфира.
Подходим к Красноводскому заливу, пароход поворачивает влево, и теперь ясно видно гору Шах-Адам, образующую вместе с другими полуостров, ограничивающий с запада бухты Муравьевскую и Красноводскую.
Острые, изрезанные, фиолетового цвета вершины стоят как декорация на голубом — фоне неба. Красноводск весь на виду, каждый домик, и кажется, что от одного конца города до другого расстояние не больше пяти минут ходьбы.
Пароход идет по заливу. Направо невдалеке друг от друга цепью тянутся баканы — вехи, указывающие путь к пристани.
Свисток. На одной из пристаней поднимают флаг — знак, куда нам приставать. Слышится команда, и пароход перестает мерно вздрагивать.
Движения машин почти не слышно.
— Стоп!
