И она твердым шагом двинулась к разгружаемой рыбе.
– Здравствуй, тетя Асие, – сказала Хазан в телефон, искоса поглядывая на нависшую над ней маму.
– Скажи ей, чтоб выставила эту ведьму на улицу в чем есть! – Прошипела мама, и Хазан замахала на нее рукой. – Не маши на меня! Где это видано, на мать руками махать!
– Дочка, – ласково отвечала тетя Асие. – А я вот звоню узнать, что же ты так пропала, к нам не заходишь, у нас не бываешь?
Хазан была у тети Асие позавчера, ну да ладно.
– Прости, тетя Асие, заработалась…
– Моя дорогая Хазан такая работящая, такая трудолюбивая, из моря придет, тете своей помогает, маме помогает, на диванах не рассиживается…
Хазан, сидевшей на диване и смотревшей «Чукур», оставалось только догадываться, кому была предназначена эта речь.
– Да, тетя Асие, дорогая, мы с мамой вышиваем скатерть для моего приданого. Только что закончили мариновать фасоль.
– Моя дорогая Хазан уже все занавески для приданого шить закончила, сейчас печет борек.
Тетя Асие отлично знала, что иглу Хазан в руки брала только для пришивания пуговиц, а на кухне ничего сложнее менемена приготовить не умела.
– Хазан, внученька, дорогая, тут подруга моего Ягыза из Америки приехала, Фахрие зовут, – «Фарах!» – раздалось издалека. – Ах да, Фарах. Умница и красавица, моего Ягыза ровесница, до сих пор не замужем. – Хазан прикусила палец, чтобы сдержаться. – Я вот и подумала, не познакомить ли ее с нашим племянником Сефером, он вот любит, когда женщины потощее, так ей вот и говорю, – Хазан даже уже стало жалко Фарах, определенно, тетя Асие решила не размениваться и взмылить эту «лучшую подругу» по полной. – Вот и говорю, пойдете завтра в наш ресторан, ну ты сама знаешь, какой, дорогая моя, в какой же еще, как не ресторан дяди Фирата, ты с Ягызом, и Сефер с Фериде. Поужинаете, поболтаете, про Орду расскажете. Что скажешь, дорогая?
– Конечно, тетя Асие, – Хазан опять попыталась отмахнуться от мамы. – Обязательно сходим, накормим черноморской кухней, выпьем ракы, станцуем хорон, все как полагается.
– Ах ты моя хорошая, – ответила тетя Асие. – Вот завтра туда и приезжай, моя красавица, и Сефер туда приедет, пусть поговорят.
Ресторан, в который их отправила тетя Асие, был рестораном черноморским до последнего гвоздя, и Хазан пришла туда, одетая как одевались в горной деревне – длинную коричневую юбку, белую блузку с вышивкой, платок на голове. Фарах же была при полном параде, и потому выглядела несколько неуместно. Разговор не клеился, Фарах была заметно взвинчена, Ягыз чем-то был очевидно расстроен, Хазан просто не хотела лезть, и только Сефер как мог поддерживал разговор на разные отвлеченные темы, и наконец, сделав глоток ракы и поморщившись, Фарах заговорила.
– Знаете, я сейчас кое-что вспомнила, – сказала она, уставившись на Ягыза. – Когда Ягыз говорил, что помолвлен, я помню, он называл другое имя. Эдже, не Хазан.
Ягыз нахмурился, глядя на нее, и Хазан усмехнулась, положив руку ему на ладонь.
– Так и было, – широко улыбнулась Хазан, и Фарах недоуменно посмотрела на нее.
– Ты сменила имя?
– Нет, Ягыз сменил невесту. – Ягыз поперхнулся, и Хазан заботливо постучала его по спине.
– Правда? – Фарах вопросительно посмотрела на Ягыза, но тот почему-то воспринял ее вопрос в штыки.
– Нет. Дед выбрал. Довольна?
Хазан приподняла брови, глядя на Ягыза, но тот смотрел в тарелку перед собой.
– Ну что ты, Ягыз, очень, – Фарах пожала плечами, снова пригубливая мелким глоточком ракы, и Хазан едва сдержала желание поморщиться. – Ну, и как проходят ваши романтические свидания?
– Стреляем из пистолета, – ответила Хазан, – собираем сундук с приданым, гоняемся за похитителями невест, ловим рыбу. Как обычно в провинции, в Караденизе.
– Интеллектуально, – ядовито сказала Фарах, глядя на Ягыза. – Культурно и прогрессивно. А еще, наверное, ходите на свадьбы, а потом неделями обсуждаете, кто и что на этой свадьбе делал…
– Фарах, – Ягыз предупреждающе поднял голову, и Хазан схватила его за колено под столом.
– А что, – сказала она, – в Америке не ходят на свадьбы?
Прежде чем Фарах успела ответить, к столику подошел сам дядя Фират, и его вид был несколько обеспокоен.
– Господин Ягыз, – сказал он, – Хазан, дочка, Сефер, госпожа! У вас все в порядке, все ли хорошо?
– Спасибо, дядя Фират, – ответила Хазан, – все очень вкусно, здоровья вашим рукам. Все просто замечательно, как всегда.
– Я рад, очень рад, – поклонился дядя, – всегда знайте, для нас всегда особая честь принимать у себя внука Фатиха Эгемена. Внука и его невесту, – и он ласково улыбнулся Хазан.
– Ягыз, это дикость и варварство, – сказала Фарах по-английски, когда дядя Фират отошел. – Я не понимаю, я не узнаю тебя, Ягыз.
– Фарах, перестань, – ответил Ягыз сквозь зубы, и Сефер с Хазан переглянулись.
– А мы что, перешли на английский? – Включился в разговор на языке, который отлично знал, Сефер и повернулся к Хазан. – Мы не против попрактиковаться, правда, Хазан?
– Лучше по-турецки, – ответила Хазан на английском, который понимала лучше, чем могла на нем говорить.
– Что ж, по-турецки так по-турецки, – твердо сказала Фарах, выпрямляясь. – Думаете, я постесняюсь, решу, что неприлично и все такое? Нет, не постесняюсь. Я твой друг, Ягыз, и кто как не я должен сказать тебе правду. Я не понимаю и не узнаю тебя, Ягыз. Ты губишь свою жизнь тем, что решил поселиться в этой дыре. Я говорю даже не о том, что ты собираешься жениться по указке деда на этой пасторальной рыбачке. Без обид, – повернулась она к Хазан, и Хазан скорчила гримасу, не отрывая взгляда от Фарах, продолжая держать Ягыза за колено под столом, и он положил ладонь на ее руку, обхватив ее. На долю секунды ей показалось, что он собирается убрать ее руку, но он просто обхватил ее, продолжая глядеть на Фарах. – Я говорю о том, что ты учился в лучших школах, гробил себя, получая образование, убивал свое здоровье, проходя практику на Уолл-Стрит, работал в одной из крупнейших компаний, и теперь ты бросил все это, чтобы собирать фундук и помидоры здесь, на задворках Турции? Без обид, – коротко бросила она Сеферу. – Ты правда собираешься так закопать свой талант? Так потратить свое образование? Стать караденизским поселенцем? Быть не Ягызом Эгеменом, а внуком Фатиха Эгемена? Ты настолько себя не уважаешь, Ягыз?
Хазан сжала руку Ягыза, не поднимавшего головы от тарелки, и перевела взгляд на Сефера, который мял салфетку, не глядя на других. Фарах яростно смотрела на нее, очевидно уверенная в своей правоте.
– Ягыз, – сказала Хазан, еще раз сжимая руку жениха и отпуская ее. – Отвези девушку домой. Я думаю, вечер лучше закончить.
Ягыз поднял голову, посмотрев на нее, и Хазан кивнула, поднимаясь.
– Брат Сефер проводит меня. Всего хорошего, доброй ночи, госпожа Фарах. Доброй дороги вам.
Хазан уже ложилась спать, когда получила сообщение от Ягыза: «Я перед домом, нам нужно поговорить». Хазан замерла, напряженно глядя в телефон. Она боялась, что случилось то, чего она и опасалась.
Что может быть, ей надо было сказать, чтобы Сефер увез Фарах. Чтобы он увез ее с вещами в отель. Или ей самой надо было схватить Фарах за волосы и вышвырнуть из ресторана, из Орду, из Турции.
Но это было бы нечестно. Она решила, что Ягыз сам должен был решить этот вопрос. И теперь она опасалась того, что он решил.
Перед домом стояла его машина, и Ягыз полусидел на капоте, сложив руки перед собой. Он поднял голову, услышав, как она открыла дверь.
Хазан спустилась и остановилась перед ним, в двух шагах, не ближе, она опасалась подойти к нему ближе.
– Ты поговорил с ней? – Наконец спросила она, когда он так и не заговорил, просто молча глядя на нее.
– Я отвез ее в отель, – ответил Ягыз, – как раз приехал оттуда.
– Вот как. – Хазан не испытала облегчения.
– Она не понравилась моим бабушке и дедушке, – сказал он. – Совсем не понравилась. Они вели себя как дети, честное слово. Она поэтому и разозлилась. Наверное.