У порта я повстречался с новым командиром 25–й дивизии Трофимом Калиновичем Коломийцем, который также был обеспокоен всем этим и пытался навести некоторый порядок. Мы с ним вместе позвонили командарму И. Е. Петрову и, поделившись своими тревогами, попросили поручить кому‑то расчистку подъездных путей к порту.
Как раз в это время неприятельская авиация, обнаружив скопление машин и людей, начала бомбить порт. Первая группа самолетов снизилась было метров до ста, обстреливая причалы и улицы из пушек и пулеметов. Однако в порту и поблизости оказалось очень много зенитных средств, дружно открывших сильный огонь. Несколько самолетов было сбито.
К вечеру я возвратился в дивизию и, в последний раз все проверив, отправился на командный пункт контр–адмирала И. Д. Кулешова, который руководил погрузкой войск на суда.
Наступала ночь. Противник обстреливал город зажигательными снарядами. Возникали пожары и на обширной территории порта. Их тушили, но огонь появлялся, вновь и вновь. Возможно, это действовала вражеская агентура, давая ориентиры для фашистской авиации.
Около 22 часов начинают прибывать в порт полки нашей дивизии. Командиры один за другим докладывают, что все люди налицо и с ними вся артиллерия, все минометы, танкетки, бронемашины.
Приступаем к погрузке. В 3 часа 30 минут 16 октября «Армения», имея на борту 5 тысяч человек, выходит в море. Вслед за нею покидает порт «Калинин».
Ждем подразделений прикрытия. Придут ли они? Сумеют ли оторваться от противника, если он двинется следом за нами?
В 4 часа 15 минут на опустевших причалах появляются красноармейцы первого батальона 161–го полка. Вот и их командир капитан Катрич. Опирается на палку—он уже давно хромает после ранения в ногу. Никогда еще я не был так рад его видеть.
Вслед за батальоном Катрича спешит минометная рота. Подходит прикрытие 241–го полка. Догоняют товарищей отдельные отставшие бойцы…
От причала отходят тральщики с подразделениями прикрытия. Проводив их, мы с офицерами штаба идем на ожидающий нас катер–охотник. Около 5 часов утра догоняем в море свою дивизию.
Одесса осталась за кормой. Смотреть на нее было невыразимо тяжело. Плохо утешало даже сознание того, что в Крыму мы сейчас еще нужнее.
Герой Советского Союза гвардии полковник А. Т. ЧЕРЕВАТЕНКО
ЛЕТЧИКИ ОДЕССЫ
Война застала 69–й истребительный авиационный полк у Днестра. Но когда мы, летчики, утром 22 июня собрались по тревоге на своем аэродроме, никто, конечно, не представлял, как развернутся здесь в ближайшие месяцы военные события и в каких условиях предстоит нам защищать с воздуха этот большой южный город.
А началось все довольно обыденно. В воздух поднялось дежурное звено И-16 — это были основные наши боевые машины. Остальные самолеты быстро рассредоточили по границе аэродрома и замаскировали. Всего в полку насчитывалось около 70 самолетов, в том числе несколько машин типа МИГ-3, ЯК-1, Р-5. На следующий день каждая из четырех эскадрилий перешла на отдельный аэродром.
Первые три дня войны фашистская авиация не на" летала на Одессу. 25 июня шесть бомбардировщиков подошли к городу со стороны моря. Наших истребителей тогда в воздухе не было. Зенитчики сперва молчали, — очевидно, не были уверены, что это противник, и открыли огонь лишь тогда, когда самолеты начали бомбить район авиагородка. Поднялись в воздух наши «ястребки». Однако в тот раз враг ушел безнаказанно. Это был для нас серьезный урок.
В те дни в командование полком вступил майор Лев Львович Шестаков. Ему было всего двадцать пять лет. Но меньше всего мы думали о том, что наш командир моложе значительной части своих подчиненных.
Шестакова в полку знали уже давно как заместителя командира, а я — еще и как командира эскадрильи в Северо–Кавказском военном округе, на базе которой потом сформировался 69–й полк. Человек простой, душевный и очень смелый, Лев Львович был летчиком по истинному призванию. Сын потомственного железнодорожника, он учился в институте инженеров путей сообщения, но с третьего курса ушел в школу военных летчиков — неудержимо потянуло в небо. Школу окончил с отличием на год раньше срока. Потом добровольцем воевал в Испании, о чем напоминали два его ордена. Словом, мы гордились своим молодым командиром, и эта гордость стала еще больше, когда мы сами увидели его в воздушных боях.
Фашистские летчики вели себя в начале войны нагло. Нередко снижаясь до бреющего полета, они обстреливали все, что попадалось на их пути. Но мы скоро отучили от этого гитлеровских воздушных разбойников. Разгромили одну, другую группу немецких бомбардировщиков, и враг стал осторожнее — начал прятаться за облаками, использовать туман, сумерки, ночь.