В такой поздний час в «Харчо» было оживленно. Глебу хватило взгляда понять: здесь все свои. Кого-то в более известных местах и на порог не пустили бы, но здесь все они сталкеры. Даже мясо, нюхавшее Зону не дальше километра за Периметром.
— Глухой, что ли? — без особой злобы проворчал бармен с бэйджем «Вадик» на груди.
Он вышел из-за стойки, показав под отглаженной рубашкой спортивные брюки и домашние шлепанцы. Глеб даже крякнул — местный колорит, однако!
— Ау, господин хороший! Мы уже не работаем! — бармен узнал его и осекся.
— Водочки налей, холодной, — проникновенно велел Рамзес и сунул бармену заранее приготовленную купюру. Крупную.
Вадик смешался, и гул разговоров стих.
К бойкоту Глеб не сумел привыкнуть, как ни старался. На него демонстративно не смотрели, но прислушивались, не выпуская из поля если не зрения, то внимания. Как, наверное, не выпускали бы заползшего в бар гремучника: вроде и сбежать неловко, и страшно — а ну, как цапнет?
— Явился, мля… — повисла в воздухе негромкая фраза.
— Говорили, подыхает… — повисла вторая.
— Сдохнет такой!..
И в завершение — вердикт, не подлежащий обжалованию:
— Оборотень!
Рамзес, стараясь не расплескать бешенство, присел на высокий стул у стойки. Закурил сигарету с подноса, где россыпью лежали несколько марок, и привычно начал отсчитывать: «сто один», «сто два», «сто три», и так далее, пока не схлынет ярость.
С водкой бармен не торопился. Рамзес вертел зажигалку с фирменным логотипом «Харчо» и осматривался. Без особого удивления заметил за дальним столиком Ингу в компании пьяного в хлам рыжеволосого парня. Девушка, высокомерная как принцесса на конюшне, цедила из бокала что-то легкое.
Молчание тянулось издевательски долго, ощутимо давило на психику. Впрочем, психику Рамзес имел тренированную, Зоной не раз проверенную, и верно, нарушил молчание не он.
Перебравший рыжий парень, почти мальчишка, сидевший рядом с Ингой, почуял неладное и развернулся всем корпусом.
— Шановны посетители… — возгласил он и громко икнул, упершись в Рамзеса мутным взглядом.
— Это кто?
Ему вполголоса ответили.
— А зачем он приперся? — с неподдельным любопытством спросил парень, разглядывая Глеба как диковинного жука. — Это ж сталкерский бар, или я чего-то не понимаю?
«Это гнусная забегаловка!» — нехорошо развеселился Глеб.
В организме стало очень легко, как бывает перед хорошей дракой. Хотя драться не следовало. По уму, следовало говорить с хозяином, а предварительно выпить. Два по пятьдесят беленькой и не больше.
Улыбка взбесила парнишку. Он добрался до стойки заплетающимся шагом, рухнул на табурет и обнял Глеба за плечи.
«Это ты зря…» — подумал Рамзес, глядя в осоловевшие щенячьи глаза, и вдавил едва начатую сигарету в пепельницу.
— Вот я — сталкер, — признался мальчишка, занимая паузу разговором. — Я хожу в Зону, а ты знаешь, что это такое?..
Слушать о тяготах мальчишеской жизни Глеб не стал. Он взял «сталкера» за кисть и повернул отработанным движением. Когда парень уткнулся в пол, округлив рот в немом вопле, объяснил:
— Это я сталкер, а ты щенок. Отчетливо понял?
— Д-да…
— Тогда проваливай, и чтобы я тебя больше не видел. Ни-ко-гда!
Парнишка, направленный пинком в нужную сторону, пару секунд отдыхал на полу в неприличной позе. Потом резво выбросился в сторону Глеба, тараня головой живот.
«Выпил, твою мать!» — огорчился Рамзес, обрывая таран ударом в висок.
Мальчишка всхрапнул и сполз по барной стойке. Глеб затряс рукой — забыл в кулаке зажигалку и рассадил изнутри пальцы. Резко обернулся, почувствовав опасность.
— Стой!
Глеб наставил палец на бармена. Вадик принес бутылку, но с замыслом нечистым. Держал ее за горлышко, явно целясь Глебу в затылок.
— Лучше налей, и закроем вопрос.
Вадик злобно хрипел и бутылку из рук не выпускал.
— Браво! — насмешливо сказали из зала. — Вы это… сталкер… вечерами теперь ходите осторожно. Чаще оглядывайтесь.
— Угрожаешь?!
— Упаси бог! — жилистый мужик с белесыми совьими глазами не выдержал его взгляда. — Как же вам угрожать? Вы легенда, вас даже в нашем захолустье знают: Рамзес-везунчик. Нет, я не угрожаю, я предупреждаю. Констатирую факт, если хотите: вас не любят, легенда, а вы нарываетесь. Слишком многие погибли рядом с вами, а вас будто черт бережет. У ребят накопились вопросы.
Сталкерюга не из последних, определил Глеб, разглядывая выдубленное солнцем лицо.
— Хочешь сказать, что я стреляю в спину? — спросил он каменным голосом.