— С собой нет документов. Я не понимаю…
— Чего не понимаешь?
Тональность разговора поменялась, Скидоренко больше не играл добряка-недоумка.
— Задерживаю тебя до выяснения. Садись. Крынкин, веди понятых. И это… Мамаева позови.
Рамзес присел на рассохшийся табурет, оглянулся. Крынкин, совсем молодой солдатик внутренних войск, исчез за дверью. На его место заступил другой, похожий до ощущения дежавю: берцы, автомат за плечами, не предусмотренная уставом бандана. Мамаев.
«А прапорщик боится», — понял Глеб.
Не он, конечно, первый, но чувствуется известная дряблость души за показной самоуверенностью.
— Кто тебя разукрасил? — спросил участковый.
Рамзес вспомнил, что еще утром был едва не при смерти от многочасовых перегрузок. Прислушался к ощущениям: болело везде. Не страшно! Редкий поход обходился без повреждений, Глеб привык к боли и не обращал на нее внимания. Организм восстанавливается, главное — не мешать ему, понял с некоторых пор Рамзес.
— Не знаю.
— Ты не это… — веско бросил участковый. — Докладывай обстоятельства, а не это самое крути.
— Ехал на случайной попутке, на минуту остановились — и все! Дальше как отрезало. Попутчики, наверное, избили. И документы украли.
— Ну да, ну да! — закивал прапорщик. — А деньги, надо думать, они тебе взаймы дали.
— Не они. Но взаймы, — улыбнулся Глеб.
Это была чистая правда, деньги ему заранее переслал Митька Цент подпольной системой переводов «Айн-Момент», процветавшей в Зоне за отсутствием конкуренции. Ходил завистливый слушок, что сообразительный баварец, хозяин «Момента», в глаза не видел Зоны, а заработал на ней больше самого рискового перекупщика.
В дверь поскреблись.
— Открываем, не стесняемся! — услышал Глеб начальственный басок рядового Крынкина.
На веранде появились Анна Павловна с дочкой. Они смотрели на Скидоренко испуганно, на Глеба с ужасом и жалостью.
Дальше процедура покатилась по накатанной: посмотрите-удостоверьтесь-подпишите. Глеб назвался, с некоторым трудом вспомнил адрес, по которому жил когда-то с Вероникой. Повторил историю с избиением, объяснил про автобус, не упоминая, естественно, Ингу.
Когда участковый потрошил бумажник, Рамзес напрягся. Бумажник он снял с Фокса, пустой, и автоматически положил в него купюры, получив денежный перевод. Зачем он взял его, Глеб не ответил бы точно. Просто на Фоксе не нашлось больше ничего личного.
— Это кто?
Скидоренко показал фотографию в прозрачном кармашке.
— Жена и дочь, — ответил Глеб, стараясь не моргать.
Запоздало подумал, что мать и сестра звучало бы правдоподобнее.
— Ну-ну…
За смартфон Глеб не беспокоился. Скидоренко повертел в руках мертвую игрушку, спросил:
— Как включить?
— Никак, — отрезал Глеб. — Сломался.
— Гонит! — вмешался Крынкин. — Ему эсэмэска упала. Я слышал.
— Попробуйте включить. Сами убедитесь.
— Попробуй! — участковый протянул Рамзесу смарт.
Желание глянуть, что там написал Цент (он написал, больше некому!), жгло нестерпимо. Глеб с трудом взял себя в руки.
— Видите?
Он покрутил увесистый кирпич в руках, пощелкал кнопками. Смарт притворялся мертвым.
— Разберемся! — буркнул прапорщик, отбирая навигатор. — Видали мы эти фокусы. Надо — работает, не надо — шлангом прикидывается.
За окнами послышался шум, упало и покатилось по дорожке ведро.
— Пусти! — рявкнули на крыльце знакомым голосом. — Я тебе покажу «проваливай»!
Взъерошенная Инга с красными пятнами на щеках ступила через порог. Мамаев хватал ее сзади за куртку.
— Что здесь происходит? — американка обвела собравшихся грозным взглядом. — Это что за… как это?.. твою мать?
Скидоренко застыл с распахнутым ртом. В его утробе что-то гулко провернулось. По матушке его, похоже, давно не посылали.
— Инночка, — пролепетала несчастная хозяйка. — Это Витя Скидоренко, наш участковый…
— Что за птица? — выдавил обморочным полушепотом Скидоренко. — Мамаев?!
— Это Инга Порывай, — закричала Леночка тонким голоском. — Виктор Остапович, она у нас живет, она американка, она…
— Крынкин! — участковый сбился на фальцет.
— Что?
Крынкин стоял у окна и крутил в руках резиновую палку.
— По судам затаскаю, — сказала в пространство девушка. — Имейте в виду.
— Документы! — гаркнул прапорщик и дал петуха. — Или тоже украли?
Инга предъявила синюю книжечку. Скидоренко принял американский паспорт без почтения. Судя по лицу, с удовольствием порвал бы его в клочья и сжег на спине у наглой девицы. Но изучил внимательно, постепенно успокаиваясь. Закрыл и хлопнул на стол.