— Мироша, прости меня, я тебя так подвела, так подвела, — Марфа прислонилась щекой к холодному дереву. — Крепко подвела.
— Чай, я не дитя, понимал, на что шел. То мой выбор был, — прилетели ей слова утешения.
Надобно сейчас сознаться, дальше тянуть уж нельзя. Марфа набрала воздуха, замерла…
— Князь идет, уходить надобно, — потянул ее за рукав Милята.
Она так и не произнесла нужные слова. Как не вовремя появился этот князь!
Бочком Марфа с Милятой отступили в тень.
Ингварь шел с воеводой Сбыславом, о чем-то напряженно беседуя, у правого плеча князя привычно тенью следовал сын. Войдя в ворота, они прошли через широкий двор к терему.
— Сколько можешь выставить через седмицу? Мне скоро надобно, — рыкнул Ингварь.
— Так-то скоро, трудновато будет много собрать. И полсотни не сберу, — так же на низких тонах проревел могучий воевода.
— А ты поищи, вон у вас бортники каковы, при мечах да бронях, — махнул Ингварь на поруб. — А это еще кто? — все ж приметил он женские очертания в тени забора. — Что здесь бабы делают?!
— Мужа проведать приходила, — поспешил заступиться и за дозорного, и за Марфу старый вой. — Ничего не передавала, уж уходит.
— Сюда веди! — прикрикнул князь. — Светцы поднесите, не видно ж уже ничего.
Марфа на мягких ногах побрела к кругу света от пылающих огней. Страха не было, было лишь волнение, как не навредить Миронегу, не сделать хуже. Ой, натворила она бед!
— Здрав будь, светлый князь, — заискивающим голосом со всем почтением поклонилась молодуха.
— Так ты при бортнике была, когда того муромского нашли? — прищурился Ингварь.
Марфа утвердительно кивнула.
— Ближе к свету подойди, — приказал князь. — И как там все было? Сама теперь перескажи…
— Марфа!!! — вдруг подпрыгнул княжич Юрий. — Марфуша!
Марфу сжали крепкие объятья.
— Живая. Да ты ли?
Марфа растерянно молчала.
— Так ведь тебя ж схоронили, — отступил чуть Юрий, осеняя себя распятьем, — а ты живехонька.
— Кто это? — недовольно буркнул Ингварь.
— Да как же ты, батюшка, не признал? Это ж сестрица твоя двоюродная. Это ж Марфа Олега покойного сестрица, тетушка моя.
— Белены объелся?! — рявкнул Ингварь. — Какая тебе тетушка? Сбыславка, ты княжичу бражки наливал?
— Да вы за столами поминальными, как Олега хоронили, во главе стола сидели, а меня к малым княжичам да княжнам посадили. Да там и Марфа была. Марфа, помнишь, как ты поминальную молитву пела… ну, с челядинкой своей? Так-то ладно у вас выходило, аж душа переворачивалась.
Марфа замерла, загнанной в угол лисою. «Откуда взялся этот малолетний дурень?!» — ненавидела она сейчас Юрия. Ингварь, не отрываясь, глядел на нее, что-то про себя решая.
— Княжна это, она, признал я, — вступился и Милята, — а я-то, старый дурень, понять никак не мог, откуда чело знакомо. Светлая княжна, прости, что не признал сразу, стар уже, — почтенно поклонился он Марфе, хороня последнюю надежду.
— Эй, Сбыслав, вино у тебя царегородское осталось ли? — неожиданно весело крикнул князь.
— Найдем, коли надобно, — согласно кивнул воевода.
— Крепко надобно. Гюргя, сидеть нам на Рязанском столе, — прижал рукой голову сына Ингварь, взлохмачивая русые кудри. — Слышишь, в стольной Рязани нам быть?!
[1] Рязанские князья вели род от Святослава Ярославича, сына Ярослава Мудрого.
Глава XXIX. Лапотник
— Княжна все подтвердила, — холодно произнес Ингварь, глядя сквозь Миронега куда-то вдаль. — Так и было, как ты сказывал. Награду я к тебе на двор отослал. Теперь не держу, можешь ступать.
Все? Свободен? Миронег оглянулся, за спиной никого из сторожей не было. Перед бывшим узником стелилась дорога, и даже ворота из княжих хоромов уже были приветливо растворены. Так чего ж еще ждать, бежать отсюда прочь, да побыстрей.
Миронег поклонился, как требовали приличия, развернулся и сделал пару шагов. «Княжна все подтвердила», — стукнуло в голову словно обухом тяжелого топора. Какая княжна?! Откуда здесь взялась княжна? Мысли и образы завертелись ураганом: вот испуганная девчонка карабкается по склону, вот неумело ковыряется изнеженными ручками в рыбьей чешуе, вот горделиво вскидывает голову, отворачиваясь… а пред людьми в верви как встала, словно всегда так делала, и любопытствующая толпа — ей не диво. «Марфа, раба божья Марфа! А малую сестрицу князя Олега как звали? Кажется, Марией или все же…» Сердце сделало жесткий удар, едва не проломив грудную клетку. Миронег медленно повернулся и все прочел во взгляде Ингваря.