– Тетка Фемида должна шагать вровень не только с часами. Эта чертова красавица, с мечом и весами, должна себе глазки развязать и не только в формуляры заглядывать, но и в сердце смотреть… Оно же – совсем не простая штука, человеческое сердце. Оно и на баррикады человека ведет, и на преступление…
– Видите ли, – начал было я, – при создании объективно благоприятных условий для субъекта, склонного к преступлению...
Следователь нервно замахал руками:
– Вот-вот. Даже говорить по-людски не можем! «Объективно благоприятные условия для субъекта, склонного...» Ведь вы делаете нужное, хорошее и благородное дело, инспектор. Зачем же вам эта книжно-канцелярская тарабарщина? Речь ведь не о Констанове и Булгакове, а о том московском чинуше из кассационной коллегии, что расстрельное дело промариновал больше месяца и не удосужился хоть пару строчек за казенный счет послать сюда! Сами мы из моральных босяков, из хулиганишек «с запросами» сотворили бандитов по всей форме!
За окном распевает свои песни февральская вьюга, и снег – всюду, как в тот памятный декабрьский день тысяча девятьсот двадцать пятого года.
И хотя на том месте, где стояла старая новониколаевская тюрьма, сейчас вознесся огромный домина речного училища, мне все мерещится пустынный двор домзака и пять трупов, одетых в форму, с пустыми кобурами на боку, и мертвый бородач в тулупе...
Народный следователь
Тысяча девятьсот двадцать седьмой год...
Выписка
из приказа Уполнаркомюста
по Западно-Сибирскому краю
П о л и ч н о м у с о с т а в у
«...назначается Народным следователем 7‑го участка Зап. Сиб. края, с резиденцией в селе Святском энского округа, с последующим утверждением Районным Исполнительным Комитетом».
Подписи. Печать.
П р е д п и с а н и е
«...с прибытием к месту назначения организовать межрайонную Камеру Народного следователя, в соответствии с Положением, утвержденным Наркомюстом РСФСР и ст... УПК РСФСР.
Утверждение Райисполкомом и вступление в должность – донести».
Подписи. Печать.
Три глухих удара станционного колокола. Поезд, доставивший меня на небольшой полустанок, проскрежетал замерзшими тормозами, дернулся, громыхнул буферами, и вагоны поползли в ночную даль, к Омску. Мелькнул красный фонарик. Зимняя темь, только из окна станционной конторки бросает на синий снег желтые пятна лампа-молния.
Где-то неподалеку – конское ржанье, но ничего не видно...
Холод. Морозит.
– Далеко следуете, гражданин?
Передо мной огромная фигура в волчьей дохе.
– В Святское. А что – не ямщик, случайно?
– Ямщик. Курков мое фамилие. Еслив пожелаете, свезу мигом! За два с половиной часа домчу. Кони – звери... Тулуп есть... И не заметите.
– Сколько возьмешь?
– Что там! Сойдемся. Айдате... Давайте чемоданчик...
Кошева широкая, просторная – хоть свадьбу вози.
– Трогай, Курков!
Свист ямщичий, по-разбойному резкий, оглушительно врывается в уши...
– Эй, вы, ласточки!..
Рывок, облако снежной пыли, и бешеный перепляс старосибирской ямщичьей пары по набитой дороге-зимнику. Только цокают копыта коренника в передок кошевки, режет лицо ледяной ветер да заливаются шаркунцы...
– Добрые у тебя кони, Курков!..
– Чо-о?
– Говорю: кони знатные!
– А-а-а!.. И прадед ямщиком ездил... Коней знаем...
Вокруг морозная пустыня да бескрайние камыши. Озера, озера...
Час скачки. Но вот пустил ямщик лошадей шагом.
– Закуривай, Курков! Угощайся городской папироской. Сам-то святский?
– Невдалеке оттель проживаем. В Сивушине. Ране-то здесь Московский тракт проходил. Почитай, полсела на ямщине жили... А вы – к нам на должность али так на побывку, к родне какой?
– Народный следователь.
– А-а-а! Вас в Святском давно ждут. И квартера, кажись, приготовлена. Вона, как сошлось! За вами вроде два раза исполкомовских лошадей посылали, а довелось мне... случаем...
– Да задержался в городе... А что это там за огоньки? Вон справа. Деревня?
– Деревень тут на все полсотни верст не сыщешь, до самого райцентру... Волки.
– Смотри-ка? Много зверья? Нападают?
– В редкость. Нонешний год – было... Бабу одну заели... Хворая баба была, а одиношно поперлась со своей деревни в село. К крайней обедне вишь понадобилось. То ли грехи замаливать, то ли от хвори Миколе Зимнему свечку поставить... А пуржило. Ну, через два дни нашли голову да ноги в пимах...