Стоило только отвернуться от Юлии, а Серёжа видел своё спасение в избе, как женщина схватила его за руку. Хватка у неё была мощная, чуть ли не медвежья.
– Игорь, ищи Игоря! Он местный сторож, бывший помощник Жданы, но всегда был против её бесчинств. С детства на неё зубы точил, и поможет тебе. Он практически не выходит из своего дома, что на отшибе, почти супротив твоему, но ты сам должен придти. Он поможет вам всем!
– Отстань от меня, полуумная! – Серёжа с трудом вырвал руку и отошёл от Юлии. Та достаточно быстро вернула себе контроль.
– Игорь!.. Не забывай о нём, иначе их станет больше. Их пока мало, поскольку больше Ей и Бражнику не надо, но станет больше. И у тебя будет, и у сестры твоей с матерью. Остерегайся их, иди к Игорю! И помни, не выходи ночью из дому, не дари им свою кровь, не слушай Бражника и не оставайся здесь!
Юлия прошла следом за парнем ещё несколько метров, пока он наконец-то не оказался перед дверью. Она остановилась, так и не решившись войти внутрь. Серёжа же ощущал себя в безопасности рядом с этим архитектурным убожеством.
– Это плохое место, проклятое! Почему ты думаешь, никто не высовывает носа из дому? Все давно отчаялись, и выжить здесь иначе никак, кроме как пить и пить, пока мозги не перестанут соображать. Но они ждут. Ждут!
Серёжа вошёл в избу и захлопнул дверь, благо её ещё не сняли. Он стоял за этой баррикадой и слушал, надеялся, что пьяная женщина уйдёт, чтоб он мог выйти и пойти прочь, быть может, обратно в избу лесника. И Юлия в начале стояла тихо, и было слышно только её дыхание, и через несколько секунд она начала плакать. Был ли всему виной парень, что спрятался от пьяницы за гнилой деревяшкой, или во всём было виновато то мозгосжигающее пойло, но даже Серёжа почувствовал укол вины. Стоило ему подумать о том, что надо выйти и, хотя бы, извиниться, как Юлия развернулась и ушла.
Только под вечер вся семья воссоединилась, и то, в том месте, где они временно жили. Григорий выглядел так, точно работал несколько суток к ряду, и женщины устали от изнурительной прогулки. Если по виду отца и было заметно, что Бражник вместо экскурсии поманил его к себе, то Мария тихо сказала, что им представили милую бабушку.
22 ноября 1988 года, ночь
Серёжа проснулся глухой ночью, как можно было понять по окружающей его тьме. Только благодаря биологическим часам ему пришло осознание, что сейчас около двух часов ночи. Но точное время его мало заботило, поскольку он проснулся от резкого крика с улицы. Это услышал только он, поскольку родители и сестра продолжали спать на своих местах.
Парень слез с печи и прислушался к песням ночи. Ветер, что любил гулять по чердаку, затих, и весь мир погрузился в молчание. Ошибки быть не может, – Серёжа слышал крик, но чей? Выйдя в сени, он накинул на себя куртку, и был готов выйти наружу. «К чёрту Бражника и его предупреждения, к чёрту Юлию и её этиловые бредни!».
Он надавил на дверь, чтобы открыть её, но дерево не поддавалось, только петли скрипнули от натуги. Вторая попытка, и снова неудача. Неужели заела? Вцепившись двумя руками и всем плечом, он с натугой начал давить так, точно двигал целую машину вверх по холму, и эти усилия окупились. Дверь раскрылась на несколько сантиметров, но вместо свиста ветра или жалобного стона ржавого железа, неспящий парень услышал звериный рык. Он напоминал что-то среднее между волком и тигром, и сразу же после этого предупреждения в открывшемся провале показалась пара жёлтых глаз и белоснежный оскал. Гав. Серёжу дёрнуло назад, он оступился и упал на пол. Дверь снова прижали, а черношёрстный сторож не думал ворваться внутрь.
– Блохастая тварь… - выругался парень, но пёс не спешил обижаться.
Возможно, это была та самая собака, которую Серёжа видел несколько дней назад. Но тогда он был уверен, что Бражник избавился от неё.
– Не пустишь меня, да, вшивый?
«Вшивый» отлично играл в молчанку.
Но вместо пса, в игре решил поучаствовать другой голос. Тот самый, что разбудил парня поздней ночью. Это был крик. Женский.
От неожиданности, и в подтверждения того, что Серёжа всё же не параноик, мурашки побежали у него по спине. Да, он был бы благодарен случаю, что первоначальная причина всё же оказалась верной, но это мало его радовало.
Если бы у двери был глазок, как у любого цивилизованного входа в чьё-то жилище, парень бы ещё попробовал пристроиться к окошку, но ничего такого не было. Вернувшись в комнату, он прильнул к щели в створках. Раньше он не обращал на это внимания, но они почему-то располагались изнутри. Открывать их было необязательно, поскольку прорези в древесине были достаточно большие для свободного просмотра. И, если его сейчас снова не ударят в глаз, то это будут уже его собственные проблемы.