– Какая умочка! Какая маленькая и милая умничка! – Мужчина посадил кошку на колени и забрал пропажу.
– Откуда кошка? – удивлённо спросила Мария. Серёжа молча наблюдал, а Вера спряталась за брата.
– Бражник подарил вчера во время попойки… Какая большая, совсем взрослая! И такая красивая… – Неудивительно, что всех смутило необычное поведение Григория, когда он начал ласкать кошку, а та благодарно урчала в ответ. Пьяный подружился бы и с врагом.
– Отказался бы! Ты же знаешь, что у Веры аллергия на шерсть! И как она вообще здесь оказалась?.. Хотя, должно быть пролезла через чердак…
– Какая разница! При мне никто и пальцем не тронет её. А Вера, если не хочет мазаться кремами от сыпи, пусть не подходит к ней. И точка!
– Превосходно!.. – закончила Мария, швырнув полотенце на пол.
Через полчаса все отправились спать. Общая ругань и недовольство быстро забылись, но кошка всё же была оставлена. Вера попыталась не контактировать с животным, хоть в её глазах и горело желание потискать миленькое создание, однако, память об опухшей шее и слезящихся глазах умело держали девочку в тонусе и в стороне. Теперь она не просто лежала на печи, прижимаясь к стене, но и с головой укрылась под одеялом, оберегая себя даже от ночного прикосновения к животинке. Для Серёжи это был большой плюс, поскольку ему реже придётся видеть слёзы сестры.
И уже новую ночь он не может никак уснуть, точно вокруг витает какая-то аура, вынуждающая его действовать. С какими-то приходящими волнами, его сердце начинало бешено колотиться, а слух обострялся, но как приходили эти моменты, быстро и неожиданно, так и исчезали. Словно часть чей-то неприятной игры, подобные качели восприятия он ощущал раз в несколько ночей, и именно с приезда в Неясыть.
– Ты моя хорошая, ты моя ласковая. Тебе нравится, когда я тебя так трогаю? – С родительской кровати послышалось едва внятное бормотание Григория, в голосе которого ещё улавливались нотки этилового отупения.
Уже на первых словах парень сжал кулаки, борясь с отвращением и гневом. Но через несколько секунд его пыл остыл, сменившись недоумением. С родительской кровати также слышалось мирное сопение, чуть дальше Григория. Это была Мария. Мать семейства спала. Серёжа и не думал неуклюже оборачиваться в сторону родителей, и поэтому весь обратился в слух. Кроме тёплых слов отца, он слышал и благодарное урчание кошки.
Григорий всю ночь напролёт ласкал свою новую подругу.
24 ноября 1988 года, полдень
Новый день был выходным. Для всех, кроме Серёжи. Григорий ещё на рассвете вышел из избы, никого не оповестив, возможно, обратно к своему новоиспечённому другу. Мария и Вера не видели смысла работать у Жданы, где и так было всё «облизано» от угла до угла. Но Беглова-младшего на столе ожидала записка, гласящая, чтоб он отправился отмывать испорченную ранее стену. Не сразу парень понял, о какой стене была речь.
Когда уже настал полдень, и можно было не спешить с работой, поскольку всё остальное ложилось полностью на плечи Григория, – как собственно проживание и отъезд, – Серёжа вернулся к избе бабушки Жданы. Стена прекрасно ему запомнилась, как и вид гигантского свина, из таза которого торчали вилы.
На роль воспоминаний о свинье, остались только густые и тёмные пятна на земле; то, что должно было остаться на дереве совершенно отсутствовало. Ни запаха, ни разводов, – стена настолько чистая, будто за ночь её полностью отреставрировали. Не желая валяться в тёплой избе и гнить от скуки, Серёжа был готов взяться за любую работу, особенно если она была способна скоротать время, особенно-особенно если она была бессмысленной, но трудоёмкой.
Пока он осматривал рабочую зону, над ним звучал странный стучаще-скрипящий лязг. Подняв глаза, он увидел чугунного петуха, который крутился из стороны в сторону. Ветром даже и не пахло… скорее всего это какие-то порывы в верхних слоях, если не землетрясение. Птица неугомонно моталась тяжёлым телом из стороны в сторону.
Заметив на соседнем участке едва целое ведро, парень приметил и одинокий колодец. Подойдя к нему, он принялся мучатся с верёвкой, чтобы случайно не отправить ведро в забытье. Ни журчания, ни бликов от света – это сооружение напоминало бездонную яму, дна которой попросту нет.
Никто не вышел помочь или обругать нового жителя Неясыти – как и стоящая рядом изба, – всё в паре метрах вокруг было заброшено.
Стоило только отвлечься на пару секунд, как парень почувствовал чьё-то зловонное и тёплое дыхание на затылке. Резко обернувшись, он увидел спокойное лицо Борьки, с теми же холодными и тупыми глазами. Ведро, неудачно задетое локтем, уже летело навстречу подземной реке.