– Жалко её…
– У тебя же аллергия на них.
– Но всё равно жалко… Вдруг с ней случится что-то плохое.
– Деревенские коты – самые живучие. Ты же знаешь, что у них девять жизней?
– У Барсика не было девяти жизней… – Вера легонько и стыдливо всхлипнула. Она стеснялась плакать даже при брате, который никогда и не думал ругать её. Но при отце подобная слабость была запрещена.
– Ну, брось… Иди сюда.
Девочка подошла к печке и залезла на неё. Помимо тёплого камня она также оказалась и в тёплых братских объятиях. Оказавшись защищённой кем-то более сильным, она могла себе позволить быть слабой. Она позволила себе заплакать.
Барсик – одна из немногих загубленных Григорием жизней. Это было первое животное для Серёжи и Веры, первая их настоящая любовь, – не считая матери, ибо мать – божество, – и так глупо загубленная. Никто тогда и подумать не мог, что у Веры может быть аллергия, но продолжительная жизнь с пушистым «отродьем» открыла все ранее скрытые карты: слабость и злость.
Даже борясь со слезящимися глазами, сыпью и покраснением, девочка тянулась к котёнку. Она боготворила его. Её глаза блестели, когда он урчал и тёрся о её ножки, доверяя ей всего себя. Мария желала сохранить и животное, и здоровье дочери, поэтому часто требовала от Григория лекарств для профилактики, что требовало больших финансовых затрат. Денежный вопрос закончился вместе с тем, как несчастное создание было выброшено в окно с пятого этажа. Григорий тогда сказал, что сорвался и потерял контроль, но его сын верил, что отцу семейства с самого начала хотелось так поступить. Несколько дней оба ребёнка искали несчастного, живого или мёртвого, но так и не нашли.
– Барсик тоже был уличным. Помнишь, в прошлом году мы же видели кота с схожим окрасом? Может это был он, или даже его сынишка.
– Ты правда так думаешь?
– Правда. Ничего с ним не случилось. – Он сомневался в этом, но соврать сестре было лучше, чем высказать все опасения. Он прижал девочку к себе, и надеялся, что она не начнёт спрашивать его о том, почему их отец такой жестокий. Такие вопросы следует задавать кому-угодно, но точно не ему. Он будет готов опрокинуть на бедняжку всю бездну своей ненависти к этому человеку, чем заставит и её ненавидеть Григория, но после такого страдать будут все.
Только Мария умела любить это чудовище.
– А почему ты одна? Ты же с мамой куда-то уходила.
– Мы опять пошли к бабушке Марусе. Посидели немного, нас угостили булочками, а потом мама начала плакать.
Парень лишь промолчал на ответ сестры. Неудивительно, что ей плохо. Когда они вдвоём ломились в дверь, она подозревала то, что Серёжа видел лично. И, похоже, это маленькое недоверие медленно переливалось во что-то более жестокое и неприятное.
– Он считает меня уродиной! – с новым всхлипом повторила Мария. – В нём всегда была какая-то искра по отношению ко мне. Стоило только захотеть, и он легко шёл на уступки, легко менялся и был готов на… подвиги. Но здесь он стал каким-то апатичным. Вялым. Его уже ничего не интересует, не интересую я. Уже пару раз я пыталась ему намекнуть, но ничего из этого не вышло. Он просто отворачивается от меня и засыпает!..
На этот раз Мария пила самогон неразбавленным. Григория она стала видеть в разы реже, и его новое поведение её вовсе не радовало. Когда она пришла к Марусе, то надеялась получить совет или поддержку. Говорить при дочери о своей половой жизни и проблемах с мужем было не шибко приятно, поэтому, когда алкоголь начал действовать на мозг, разгоняя кровь и покрывая трезвый рассудок густой пеленой, она решила действовать. На трезвую голову она ни за что бы не отпустила девочку одну.
Первые слова лились легко, прямо как из водопроводного крана, и с каждым последующим, к ним прибавлялись слёзы.
– Секас не главное, золотце.
– Не главное!.. но… Иначе он не умеет… просто не может показать привязанность, доверие и… любовь.
– Многие люди так себя ведут. Они хотят показать свои чувства, но у них просто не получается это сделать. В итоге они мучают и себя, и других. Я много прожила, и прекрасно понимаю, о чём ты говоришь.
– Ну разве я плоха?! – Мария встала из-за стола и вышла в центр комнаты. Прижав к телу домашнее платье, она обострила очертания фигуры.
Несмотря на возраст и двух детей (а подобные вещи часто меняют женщин, будем честны) она оставалась такой же прекрасной и стройной, какой была семнадцать лет назад. Даже несмотря на пьяную одурь в голове, Мария элегантно повернулась, показывая себя со всех сторон.