В радостном возбуждении я отошла на несколько метров и зачем-то показала амбалу язык. Но, как говорится, смеётся тот, кто смеётся последним. Добежав до обочины, совсем позабыла про неудобные сапоги. Правый каблук попал в решётку водостока, крепко застряв там. Пробовала его вытащить — бесполезно. Дергаясь, как карп на крючке, я проклинала себя за дурацкую выходку, в леденящем ужасе наблюдая, как амбал, нахально улыбаясь, выходит из машины и направляется совсем не в сторону «Газели».
Нас разделяла лишь пара десятков метров да слабый поток машин. Я заметалась волком в капкане, снова пытаясь освободить Лилькин сапог, но ничего не выходило. Тогда мне вспомнился один фильм, в котором героиня отламывала каблук туфельки.
Со всей силы, не жалея дорогой обуви, дёрнулась, и — о, чудо — каблук остался в решётке, а я, прихрамывая, отбежала к автобусной остановке, находившейся неподалёку, и влилась в ряды ожидавших автобус пассажиров.
Маньяк стоял возле «БМВ» и, беззаботно сложив руки на груди, откровенно смеялся на тем, как нелепо выглядели мои ноги: одна короче другой как минимум на одиннадцать сантиметров.
«Да чтоб тебя!» — выругалась я, сняла непострадавший сапог и на глазах изумлённых «зрителей» шмякнула им об остановку, отломав и второй каблук.
Напялив заметно укоротившийся экземпляр модельной обуви, потопталась и победно уставилась на амбала. Тот лишь головой покачал, но смеяться так и не перестал. Отвернулась, но спиной продолжала ощущать буравящий взгляд.
Наконец подъехал автобус, я прошмыгнула в него сквозь толпу и с задней площадки с непередаваемым наслаждением показала самоуверенному громиле незатейливую фигуру с поднятым вверх средним пальцем.
Добравшись домой, незамедлительно набрала Лилькин мобильный. Оказалось, что она вовсю зажигает в клубе и совсем не заметила моего отсутствия, подцепив какого-то яппи.
— Лиля, быстро домой! Не появишься в течение часа, клянусь, — вышвырну твои шмотки из окна, — разозлившись, заорала в маленький динамик.
Лилька пьяным голосом залепетала:
— А что случилось? Почему ты ушла? — но в ответ услышала столько нецензурных выражений, ранее мне не свойственных, что, придя в себя, коротко ответила: — Скоро буду.
Я же, заперев дверь на все имеющиеся задвижки, сняла с себя ненавистное шмотьё, приняла душ и заварила себе до горечи крепкий кофе. Времени, чтобы подумать о причине, которая заставила амбала начать охоту за мной, пока ещё достаточно.
Глава 6. Амбал, профурсетка и кожаная плётка
Принимая одну за одной дозы кофеина из любимой кружки, я с волнением ждала Лилю. Надо сказать, что она не особо торопилась: прошло уже не меньше часа, но вдруг из прихожей раздался громкий дверной звонок. Наученная горьким опытом, тихонько подкралась к глазку тяжёлого полотна и посмотрела через него. Сомнений не было: такая белозубая улыбка, обрамленная ярко накрашенными пухлыми губами, явно подвергшимся мастерскому тюнингу, могла принадлежать исключительно любительнице ночных приключений. На того громилу фигура никак не походила, и я смело отпёрла замок за замком. Лиля не вошла — она, скорее, ввалилась в квартиру, и я поняла, что сегодня от неё мало чего можно добиться.
Это катастрофа! На меня охотятся, и меньше всего хотелось, чтобы дети приняли во всей этой заварухе непосредственное участие. Придётся что-то наврать маме, чтобы оставила их у себя, пока я не разберусь во всей ситуации.
Ну надо же было так вляпаться! Не учит жизнь некоторых! С Лилькой всегда так было: сама куда-нибудь влезет и других за собой утащит.
Без лишних слов уложила свою залётную «ночную бабочку» в кровать и ушла в спальню. Сон никак не хотел приходить, и я мучительно ждала, когда уже смогу разбудить подругу и устроить допрос. Возможно, с пристрастием. К одиннадцати часам утра наконец-то удалось убедить маму, что меня неожиданно накрыл жуткий грипп и что детей домой привозить ни в коем случае нельзя. Оставалось лишь выяснить, что общего у амбала и моей подруги. Сомнений в том, что эти два персонажа как-то между собой связаны, не было. Вера в случайные совпадения — не мой диагноз. А по сему, приготовив ванну с детской пеной, заказав пиццу и пару баночек пива, я отправилась будить Лилю.
Вставать она упорно не хотела, бурча что-то совсем невнятное про раннее утро и про «ещё поспать».
Злость отравляла мою нервную систему, заставляя сойти почти на крик. Наконец до Лильки дошло, что дело приняло серьёзный оборот, и она с трудом разлепила наращенные ресницы, успевшие за ночь склеиться благодаря нехилому слою объёмной туши. Зрелище эта «красотка» представляла собой жалкое. Сейчас она была больше похожа на клоуна из американских фильмов ужасов, чем на охотницу за богатенькими мужиками.