— Ланси тебе разболтал? — поморщился Роберт. — Только зря потревожил.
Лицо графа потемнело.
— Мальчишка! Не может держать язык за зубами. Не зря я…
Он замолчал, так и не завершив фразы.
— Никаких бочек нет, а камеры как были заперты, так запертыми и остаются.
— А оружие? — Эллейн еще раз взглянула на мечи.
— Не твоего ума дело, дочь, — отрезал граф.
— Мы с этим разберемся, — добавил Роберт, стараясь смягчить отцовскую категоричность.
— Но здесь хватит мечей, чтобы вооружить целый отряд! Вы…
— Мы ничего не собираемся делать, всего лишь переправим их дальше, — произнес Роберт. — Ланси об этом знать не стоит. У него богатое воображение.
— И язык за зубами он держать не умеет, — добавил граф.
Эллейн задели его слова. Пренебрежение, с которым отец отзывался о Ланси, том самом, который сразу догадался, что происходит нечто из ряда вон выходящее…
— Скажите, отец. Может ли быть такое, что ты специально наказывал Ланси в те дни, когда опасался, что он увидит нечто… — Эллейн взмахнула рукой, указывая на оружие у своих ног.
— Это для его же блага, — заметил Роберт.
Эллейн покачала головой.
— Неужели нельзя было придумать другой способ? Без унижения? Без презрения? Вы ведь знаете, как Ланси борется за внимание и уважение каждого из вас! Он изо всех сил старается быть примерный сыном и братом. И что получает взамен? Надуманные наказания! — выпалила она. — Вы совершенно его не понимаете! И не желаете видеть, что он не тот трус, каким вы сами его себе представляете! А вам, отец, стоило бы постыдиться! Вы не нашли в своем сердце любви для самого младшего из нас. Того, кто не знал материнской любви и, так уж вышло, оказался лишен еще и отцовского внимания. Ланси растет сиротой в доме, полном родственников!
— Вы, девушки, вечно норовите сгустить краски, — поморщился граф. — Я никогда не забываю о нем. Быть может, я спешу добиться от него толка, но это лишь потому, что становлюсь стар.
— Не слишком ли поспешно вы записали себя в старики, отец? — запротестовал Берни.
— Ланси следует стать тверже, — уронил граф. — Пока же он не готов к тому, чтобы участвовать в делах Лоргов наравне с братьями. Но я услышал тебя, — добавил он чуть погодя, взглянув на Эллейн с улыбкой, которая была едва заметна. — Подумаю, что тут можно сделать…
— Достаточно просто проявить внимание, — произнесла Эллейн.
Потом, спустя время, она все же еще раз подошла к Роберту с вопросом:
— Вам правда ничего не угрожает?
— Наш король решил породниться с северянами. Разве можно утверждать, что теперь хоть кто-то в безопасности? — возразил старший брат, но тут же смягчился: — Мы ничего не замышляем, Эллейн. Скоро оружия не будет в нашем замке. Не тревожься об этом. Быть может, свадьбы и вовсе не случится. Его величество человек неглупый… Но с Ланси ты все же не говори об этом.
— Да что вы пристали к нему! — возмутилась Эллейн. — Он вовсе не болтун!
— Но тебе все же рассказал, — заметил Роберт. — А ведь я просил его не лезть.
— Ты мог бы попытаться объяснить… Хоть как-то…
— Соврать, ты имеешь ввиду?
— Не, конечно! Но…
Роберт понимающе улыбнулся.
— Зато ты заставила, наконец, нашего упрямого отца задуматься о его отношении к Ланси, — ободрил он.
Да, пожалуй, за это Эллейн могла себя похвалить.
— Сообщи Шороху, что я хочу его видеть.
Странно было разговаривать с волком. Но раз по-иному до глупого мага не достучаться, пусть хоть его зверь за ним бегает.
Волк склонил голову набок. Смотрел вопросительно: мол, а ты уверена, что сам Шорох желает встречи с тобой?
— Ну, это правда важно! — сказала Эллейн.
Волк фыркнул и исчез.
Девушка даже ногой притопнула. Ну, что за зверь такой? Воспитывал бы Шорох его, что ли? Маг он или только притворяется? Вон с чудовищем в тумане его волк сражался, а не он сам…
— Я же просил тебя быть осторожной, — раздалось сбоку. Шорох вздохнул, делая вид, что его действительно огорчает своеволие Эллейн.
— Я осторожна, — заявила девушка. — Видишь, дождалась, пока закончатся грозы, доехала только до ручья. Я привезла тебе поесть. Ты там, в лесу, наверное, боишься даже костер зажечь, чтобы тебя не заметили.
Шорох изумленно уставился на мешок, который Эллейн достала из переметной сумы.
— Ты… мне? — проговорил он, наконец. — А я тебе ничего не принес…
— Пфф! Что ты мог принести? Грибов насобирать?
— Нынче не уродились.
— В Тихом лесу. Зато на ярмарке в Мельне знаешь какие подосиновики продавали корзинами?