А может быть, и превосходящий их силой и жестокостью.
И Мамай принялся тщательно готовиться к такому походу.
Он собрал огромное войско татаро-монголов, к которому
присоединились войска подвластных народов, наемные ино-земные войска.
Одновременно против Руси должен был выступить вели-кий князь литовский Ягайло. Отец Ягайлы Ольгерд много раз ходил на Москву. Безуспешно. Теперь сын надеется с помощью такого могущественного союзника, как Орда, отхватить себе кусок русских земель. Что достанется Ягайле— о том речь впереди. И решать будет он, Мамай. А пока помощь и участие в походе великого князя литовского чрезвычайно важны.
И это не всё. Мамай приготовил князю Дмитрию удар в спину. Испокон веков ордынские ханы вели свои дела, применяя древний испытанный способ: разделяй и властвуй! Часто им удавалось сталкивать лбами правителей и вождей того или иного народа и тем одерживать победы. И сейчас в стане русских князей он нашёл человека, готового пролить русскую кровь. Им был великий князь рязанский Олег. Издавна рязанские князья соперничали с московскими. Многократно схватывались на поле брани. Теперь наступил ре-шающий час. Честолюбивый Олег рязанский дал согласие идти с Мамаем на Москву. Бить русских русскими же! Худо ли?
Алтанбек почтительно доложил хану о новостях. С тонкой улыбкой закончил:
— Доносят, великий князь Олег и великий князь Ягайло уже поделили между собой русские земли, решили, кому где править.
Рассмеялся Мамай, как позволял себе смеяться только в присутствии самых близких и преданных вельмож:
— Это они преждевременно! Воистину, когда милосерд-
ный аллах захочет наказать человека, он отнимает у него разум. Будущим, с его милостивого позволения, мы распорядимся сами. Равно как и русскими землями, включая рязанские!
Алтанбек сдержанно, насколько позволяло присутствие владыки, засмеялся тоже. И, желая доставить ещё большее удовольствие Мамаю, добавил:
— Доносят, они надеются, что при одном известии оначале вашего похода князь Дмитрий бросит Москву и убежит, спасаясь, в свои далёкие северные земли...
Мамай, вопреки ожиданиям приближённого, сделался серьёзным:
— Это тоже преждевременно. Русские говорят, и вполне справедливо: следует делить шкуру убитого медведя. А князь Дмитрий пока ещё жив и потому опасен!
Алтанбек склонился в низком поклоне:
— Мудрость ваша беспредельна! Легкомысленны русские!
Но и эти слова возымели обратное действие.
Мамай нахмурился:
— К сожалению, уважаемый Алтанбек, не все.
И тут, к крайней досаде, в шатёр, подобострастно кланяясь, вступил Абдул-Керим, льстивый наперсник Мамая, давний соперник Алтанбека.
— Светлый хан, важные вести!
Мамай вопросительно посмотрел на Абдул-Керима.
— Русский перебежчик,— склонился до земли Абдул-Керим.— Просит допустить к вам.
— Допрашивали?
— Твердит: всё скажу светлому хану. Мамай заколебался.
— Оружие было?
— Нож.
— Введи!
Ах, как изумились бы Бориска, Василий Тупик и иные люди великого князя Дмитрия Ивановича, кабы были поблизости. Их недолгий гость-знакомец, рыжий рязанец, именем-прозвищем Гришка Хряк, почти на животе вполз в шатёр правителя Золотой Орды.
- Говори!—через толмача-переводчика приказал Мамай.— Коротко!
Гришка преданно уставился маленькими заплывшими глазками в лицо Мамаю.
— С подворья улусника твоего и холопа ослушного князя московского Дмитрия прибежал...—единым духом выпалил заранее приготовленные слова.
Теперь без раздражения, с живейшим интересом смотрел на жирного руса владыка Орды.
— Продолжай!
Вздохнул облегчённо Гришка Хряк.
— Послан был с товарищем на Москву князем нашим Олегом Ивановичем рязанским, дабы разведать, что там и как...
Перевёл толмач, Гришка помедлил чуть. Вдруг спросит чего правитель? Не дождавшись, продолжил поспешно, хитря маленько.
— Товарищ направился обратно в Переяславль, Олегов
стольный град. А я — к тебе. Подумал: удостоишь милости.
Под холодным правителевым взглядом торопливо выложил:
— Сторожа в твою сторону выехала вчерась из Москвы. Сам князь Дмитрий, как узнал, что ты на него идёшь, послал. Велено от тебя близкого человека поймать и привесть. Я тех ребят многих и начальника ихнего знаю в лицо...
— Сколько их?
— Семьдесят девять.
Правитель презрительно усмехнулся, искоса наблюдая за перебежчиком.
— Шутишь глупо! Что могут они против моего войска?
— Против войска, светлый хан, ничего. Да оно им без надобности. А вот ближнего твоего какого скрадут — проще простого...
— По пустяку потревожил!
Мамай сделал вид, будто потерял интерес к перебежчику. Гришка Хряк испуганно затрясся.
— 'Я те всё про московский великокняжеский двор скажу... Сделаю, что прикажешь...
Ордынский владыка думал.
Отряд в восемьдесят человек — мелочь. Но то, что перебежчик многих знает в лицо, весьма ценно.
Одним этим уже надобен.
Есть и другое: представляется случай заслать своего человека к Олегу рязанскому, велеречивому и хитрому.
А пожалуй, есть и третье, в чём сгодится перебежчик. Поп, что шёл в позапрошлом году с ядовитыми травами, готовя гибель князю Дмитрию, попался. Быть может, попытаться ещё раз? Самое время!
Найдя, что русский достаточно натерпелся страху, правитель милостиво обронил:
— Хорошо. Я подумаю.
И кинул кожаный мешочек с серебряными монетами. Один из тех, что всегда держал подле себя, дабы оплачивать наличными услугами нужных людей. Мамай давно считал: в одной руке следует держать кнут, в другой — пряник.
Масленым блином расплылась Гришкина рожа. Пополз к Мамаеву сапогу.
— Светлый хан! Да продлятся годы твои...
Отпустив перебежчика, Мамай приказал безмолвно стоявшим приближённым:
-Передать всем: усилить охрану. Особенно ночью. Русские ведомцы-разведчики вышли на охоту. Это серьёзно! Рыжего руса завтра утром — ко мне!
— Будет исполнено, светлый хан!
Пятясь и низко кланяясь, придворные, избегая смотреть друг на друга, покинули шатёр.
Глава 4. КРЕПКИЕ ЮНОШИ
До Коломны ехали знак мой дорогой. Была Коломна прежде городом рязанским, о котором спорили князья московский и рязанский. Ныне же принадлежала Москве.
В ней венчался со своей великой княгиней Евдокией князь Дмитрий Иванович.
Ехали вборзе, скоро, нигде подолгу не останавливаясь. Переправились через Оку. Родион Ржевский велел: — Теперь потише, ребята! Русская земля, да вроде бы чужая. Чего доброго, с людьми Олега Ивановича повстречаемся.
Вооружённый отряд не хворостинка в лесу - приметен издали. В деревнях спрашивали:
— Чьи вы? Отвечали:
— Княжьи! Чьи ж ещё?
— Князя-то какого? Отшучивались:
— Нашего! Какого ж другого?
А какого — умалчивали. Мужики в деревнях бороды скребли:
— Ловки больно!
— Мы простые! — откликался Вася Тупик.—Хлебушка подай, а разжуём и сами!
Осторожно закидывали удочку:
— Про Мамая слыхать?
— Сохрани господь! — испуганно крестились мужики.— Будто нет!
Пестро были одеты Родион с товарищами. При разном оружии. Кому что ладнее и способнее. Кто при сабле или луке. Которые с тем и другим. Все, однако, с ножами: иные с нашими, московской работы, иные с нарядными черкесскими кинжалами. Разве угадаешь, чьи люди, какого князя? Едут мимо, не обижают — и на том спасибо.
— Хмурые мужички...—заметил Бориска.— Опасливые.