…Праздник, посвященный богу войны Сульдэ, подходил к концу. Завершили гнусавые завывания и дикие пляски шаманы, погасили священные огни и был выпит даровой крепкий кумыс. Сейчас шли народные игрища
Вот из-за бугра выскочило несколько всадников. Джигитуя на ходу, они устремились к высоким шестам,
на которых были укреплены чучела птиц. Ватага пронеслась в вихре пыли мимо толпы, и та сразу охнула от восторга: все чучела были поражены стрелами, пущенными на всем скаку. Не успел стихнуть шум приветствий, как показались скачущие лошади, на спинах которых тряслись чучела людей. За ними бешеным наметом с гиканьем неслись молодые степняки с укрюками[18] в руках. Толпа застыла в волнующем ожидании. Она следила за тем, как в воздухе змейками мелькнули арканы и через секунду чучела словно чудодейственной силой были сдернуты с лошадей.
И вот, взметая пыль и высохшую траву, появились новые наездники. На этот раз они должны были саблей или копьем поразить настоящих, живых джейранов. Прижав к спинам рожки, обезумевшие животные комочками катились среди двух стен улюлюкающей толпы. Но участь их была решена. То один, то другой после удара саблей или копьем падал в траву. Подбегавшие к ним кашевары сразу утаскивали туши к большим котлам, где уже готовилось для воинов мясное угощение. А затем началась борьба. По древнему обычаю объявлялись победители, которые пользовались большим уважением.
Неожиданно на гребне пригорка появился нарядно одетый Челибей с роскошным бунчуком[19] в руках и направился к небольшому кургану, крича во все горло:
— Внимание и повиновение!
За ним показались богато одетые всадники во главе с самим Мамаем. Толпа волнами стала опускаться на колени, и только наемники продолжали стоять, приложив в знак повиновения руки к груди.
Мамай был в парадной воинской одежде. Под широким малиновым халатом, перехваченным парчовым поясом, виднелся воротник красной шелковой сорочки с китайской вышивкой. Отдававший позолотой парчовый малахай хана был искусно украшен изображениями драконов, а наверху пушисто торчал пук рыжих конских волос. Сабля и кинжал сверкали золотом и дорогими самоцветами. Четыре всадника держали над ним на палках шелковый квадратный балдахин с вышитыми на нем магическими знаками. Плавно покачивая хана, иноходью шел под ним белоснежный конь, покрытый персидским ковриком и увешанный позолоченной сбруей. На такой лошади, по монгольским преданиям, всегда ездил бог войны Сульдэ. За ханом следовал на рыжем скакуне Хазмат и высоко держал девятихвостое знамя «воителя вселенной». За ними ехала нарядная ханская свита.
Бывшие в войске нойоны, темники, джагуны быстро протискивались вперед и, повесив согласно обычаю пояса через плечи, припадали к ханскому стремени.
В самом хвосте ханской свиты, вызывая недоумение толпы, волы тянули десятка два простых ободранных кибиток, к которым были привязаны по одному или по два ордынца. Тут был и старый Мусук, отец Ахмата, с младшим сыном Турсуном, а также восемь человек из аила Мусука и люди из других аилов. Тут были пожилые и молодые: все они осмелились открыто выступить против нового похода на Русь и отказались воевать в войсках хана. Их обвинили в измене и приговорили к смертной казни. Мамай предвидел подобное недовольство, и, хотя у него было уже немало воинов, опасный дух скрытого и особенно открытого неповиновения надо было пресечь. Хан твердо решил самыми строгими мерами поднять в поход всю степь — и кочевую, и оседлую.
Поднявшись на курган, Мамай остановил нетерпеливого коня и подал знак Хазмату. Тот передал знамя одному из нукеров, стал на спину своей лошади и поднял руку. Толпа поднялась с колен и затихла.
— Слушайте, слушайте, славные кречеты степей, потомки храбрых батыров священного воителя вселенной, непобедимых воинов ослепительного, немеркнущего в веках, великого Бату-хана!
Хазмат передохнул и продолжал:
— Русь, улус наш недостойный, презрел добродетель нашу, поднял против нас оружие. Следуя воле бога войны Сульдэ, наш господин, повелитель воды и суши, — Хазмат отвесил низкий поклон в сторону Мамая, — решил беспощадно покарать дерзких ослушников. Да уничтожен будет раб, оказавший неповиновение господину!
— Смерть русам! — крикнули стоявшие впереди нойоны и джагуны.
19
Б у н ч у к — особый знак с пучком конского хвоста, который возили перед ханом или высоким военачальником как символ власти.