Мамай был опытным и довольно осторожным военачальником. Но и им владело не всегда оправданное, но глубоко укоренившееся еще со времен блистательных походов Чингисхана и Батыя убеждение в непобедимости ордынских войск. За время полуторавекового господства над Русью это убеждение перерастало иногда в безмерное бахвальство и явное принижение возросших за это время воинских способностей русских людей. Подобное упоение прежними победами над русскими не было чуждо и Мамаю.
Туман понемногу рассеивался, и сквозь белесую мглу все яснее очерчивалось расположение московских ратей. Впереди Мамай увидел Передовой полк, а за ним множество воинов по всей ширине Куликовской долины. И в нем вновь шевельнулось беспокойство. Не оборачиваясь, он спросил:
— Хазмат, от Ягайло и Олега есть вести?
Хазмат выступил из рядов свиты на два шага и низко поклонился:
— Нет, о великий.
Хан снова ударил плетью по чапану и опять устремил взгляд в сторону русского лагеря. Он размышлял.
«Да, были случаи, русы побеждали некоторых мурз. На Воже разбили даже такого искусного воителя, как мурза Бегич. Но силы-то у мурз были слабые. А ныне где ж московитам устоять против всей мощи Золотой Орды?»
Правда, вчера вечером юртджи[35] доложили: излюбленный способ ордынцев глубокий обход конницей справа или слева войск противника, тут неприменим, не позволяет местность. Это не понравилось Мамаю. Тогда он решил применить другую хитрость: нанести одновременно удар пешими воинами по Передовому полку врага и конницей по его правому краю. Удастся смять правый край и зайти в тыл или хотя бы в бок главным силам, отрезая их от оврагов, — уже половина победы. «А ежели нет, все едино выгода будет: русы подумают, сюда я направлю главный удар, и ослабят свой левый край. Вот тут они и попадутся. Я уничтожу Передовой полк, сломлю их левый край, отсеку от донских переправ и загоню в кут между оврагами и Непрядвой. Тут им и карачун придет».
Мамай даже несколько приостановился в своих размышлениях, предвкушая быструю победу и как бы уже утоляя злобную жажду крови.
«Так-то, князь московский. Прилетел ты сюда, в степи, тут и сгниют твои кости… Смел твой поход на Дон, но дерзостен и безрассуден, и ты заплатишь за него своей жизнью!»
Хан проследил за косматым туманом, поднявшимся из ближайшей лощины, с гримасой подумал о союзниках: «Какой теперь в них прок! И без них управлюсь» — и повернулся к свите и темникам. Положив левую руку на саблю и слегка сдвинув назад островерхий, с золотыми галунами войлочный малахай, он властно сказал:
— Ныне мы повторим славные подвиги ослепительного. Как вести бой, мне не надо напоминать вам, мои славные, бесстрашные батыры. Тень великого воителя вселенной всегда с вами, а он никогда не разлучался с победой! Передайте вашим воинам: трусы умирают много раз, храбрые же лишь однажды, но зато слава их живет вечно. Идите, и пусть могущественный бог войны Сульдэ сопутствует вам повсюду! Ни один враг не должен остаться живым!
Мамай был доволен собой. Уверенные, проникнутые решимостью и твердостью слова всегда прибавляют сил воинам. Темники склонили головы и приложили левые руки к груди. Но вдруг один из них сделал шаг вперед и еще ниже склонил голову.
— Слова твои, неустрашимый, на глазах и головах наших, но с нами нет сил союзников.
Хан дернулся, словно от удара ножом.
— Ну?! — крикнул он.
Темник развел руками, замялся.
— Я подумал, о великий, ежели русы сами вышли на нас, знать, сила у них большая…
— Ну?! — уже срываясь, заорал Мамай.
Темник совсем растерялся, глянул на стоявших позади и склонился еще ниже.
— Может… Может, подождать Ягайло с Олегом…
— Подождать?! — рявкнул хан и выпучил глаза. Он сделал шаг к темнику и взмахнул плетью. Тот в страхе попятился.
Мамай кипел, как смола в котле. Он не любил, когда подчиненные угадывали его тайные беспокойные мысли. Да, благоразумнее было бы собрать все союзные силы перед решительной схваткой. Но как можно ждать, ежели враг дерзко перерезал дорогу всегда победоносному золотоордынскому войску? Какие мысли появятся у воинов, которым он обещал скорую победу и богатую добычу? Как они воспримут то, что сам властелин воды и суши на виду у врага топчется на месте, ожидая каких-то жалких союзников? Заронить в головы лихих воинов сомнение в победе крайне опасно, это может обернуться поражением.
— Подождать? — наступал на перепуганного темника Мамай. — Ждать, когда враг посмел закрыть нам путь? Стоять на поле боя, пока у моих батыров ослабнет жажда крови? Победа — птица! Будешь ждать, она улетит к врагу!