— Вам следовало бы уже давно выйти замуж. — Неужели он винит ее за то, что она здесь, что она его жена, что уязвима для его рассудка? — Вам следовало выйти замуж и найти любовь… либо до брака, либо во время брака.
Она нахмурилась.
— Мой отец говорил, что нельзя изменить прошлое, а будущее может никогда не наступить. Я могу жить только в настоящем, ваше сиятельство.
На сей раз он ее не поправил. Наверное, ему была необходима эта небольшая формальность. Но о какой формальности может идти речь, если она стоит перед ним полуголая?
— В таком случае давайте жить в настоящем, леди жена.
Он протянул ей руку, и она улыбнулась. При этом у нее был вид человека, которого ведут на виселицу.
Глава 6
Однако вместо того чтобы вести ее в спальню, он остался в гостиной и сел в кресло у камина.
Она стояла рядом с ним в часовне и сидела с ним во время обеда. Но ни у алтаря, ни за столом он не выглядел таким большим. Казалось, он возвышается над всеми предметами спальни до такой степени, что она заставила себя выпрямиться, расправить плечи и поднять подбородок. Приняла боевой вид, как сказала бы ее тетя Тереза.
Интересно, у нее действительно проявился характер, или она просто защищается? И что за ужасная мысль в первую брачную ночь?
Было в нем что-то такое, что излучало силу. Возможно, потому, что он был графом. А может, потому, что он много лет был дипломатом и ему часто приходилось говорить от имени британской короны. Что бы это ни было, сейчас она это почувствовала — будто от него к ней прокатилась волна. А может, это вовсе не сила?
— Вы злой человек, Маршалл?
По его еле заметной улыбке она поняла, что ему понравилось это определение.
— Интересный вопрос. Если бы я был злым, я наверняка знал бы об этом. Если я отвечу, что я не злой, это вас убедит?
— Нам обязательно надо это делать? — вдруг спросила она, взглянув в сторону спальни. За закрытой дверью горела одна газовая лампа. Он, наверное погасит ее, прежде чем начнет…
— Боюсь, что должны. Иначе это будет похоже на то, как бывает, когда вас сбрасывает лошадь. Вам больше никогда не захочется сесть верхом, но всю оставшуюся жизнь вы будете думать, каково это было бы, и, возможно, немного сожалеть.
Она не поверила своим ушам.
— Вы только что сравнили брачный акт с верховой ездой?
— Есть люди, которые говорят, что этот акт не так уж и непохож, — невозмутимо ответил он.
По обеим сторонам камина возвышались вазы бело-голубого фарфора. Возле кресла графа стоял столик красного дерева. А мраморную каминную полку украшала статуэтка дракона, выполненная из зеленого нефрита.
В этой странной комнате Маршалл чувствовал себя вполне комфортно.
Она села на стоявший рядом стул и закутала ноги пеньюаром, пытаясь скрыть тот факт, что материал слишком прозрачный и слишком выдает то, чего не надо.
Он взглянул на неё мельком и сразу же отвел глаза. Этот неосознанный жест доброты вызвал у Давины теплое чувство к этому человеку. Он был не только красив, но и по-рыцарски благороден.
Она заметила, что он все время сжимает и разжимает кулаки. Неужели он нервничает так же, как она? Он повернул к ней голову и опять посмотрел на нее так, будто слышал ее вопрос.
— Что ж, давайте сделаем это, — сказала она после долгой паузы. — Этот акт должен быть выполнен, и надо поскорее с ним покончить. — Не дожидаясь ответа, она подошла к двери спальни и открыла ее.
Не оглядываясь, чтобы увидеть, идет ли он за ней, она поднялась на три ступеньки сбоку кровати. Белая ночная сорочка была собрана вокруг шеи, оставив открытыми плечи. Прозрачное кружево, прилипнув к ее груди и бедрам, ниспадало складками к щиколоткам.
Давина легла и, накрывшись простыней, уставилась в красный шелк потолка.
— Вообще-то это не совсем так, — послышался его голос.
Он стоял возле кровати, и в его взгляде она увидела что-то такое, чего раньше не замечала. Была ли это доброта или нежность? Или он просто жалеет ее?
Доброту и даже нежность она могла вынести, но жалость? Даже мужу она не позволит жалеть себя!
Она села и скрестила руки на груди.
— Вы ведете себя так, словно вы жертва, — сказал он. — Я могу понять, что вы именно так себя чувствуете. Но так не должно быть. Я не хочу, чтобы вы меня боялись.
Она молчала, и он добавил:
— Вы никогда не причиняли мне вреда, Давина. Я не причиню его вам.
С того момента как они познакомились, он ни разу не сказал и не сделал того, чего можно было бы от него ожидать. Ей не нравилось чувствовать себя неуверенно, и это ее раздражало. Но когда она нахмурилась, он улыбнулся в ответ.
— Кто вы? — требовательно спросила она. — Кто вы такой, Маршалл Росс, граф Лорн? Боюсь, я вас не понимаю.
— Не так уж плохо видеть, как смущается красивая женщина.
Она постаралась не заметить, как от этих слов у нее потеплело на душе, но у нее не получилось. Он назвал ее красивой. Он действительно так думает, или это дипломатический ход?
Он неожиданно наклонился и нежно поцеловал ее прямо в губы. Прежде чем она успела отстраниться, он выпрямился, а потом, поднявшись по ступеням, сел рядом с ней на кровать.
Она слушала, как за окнами свистит и бушует ветер, словно борясь со стенами Эмброуза. А в комнате было так тихо, что слышалось их дыхание.
— Я не ожидал, что вы будете столь наивны, — сказал он, и было ясно, что он старательно подбирает слова.
— Я вовсе не наивна. Я прекрасно знаю, что должно произойти. Вы вложите в меня свой член. Через несколько мгновений все будет кончено. Вам придется периодически повторять этот акт, связанный с основным инстинктом мужчины.
— И все?
— Я вас рассмешила?
— Вовсе нет, Давина.
— Тогда почему вы улыбаетесь?
— Разве?
— Я не думаю, что это повод для веселья, ваше сиятельство.
Она не могла решить, раздражена ли она или уязвлена, и то, что она колеблется в оценке двух этих чувств, раздражало ее еще больше.
— Я не знал, что вы так хорошо осведомлены, Давина, — сказал он, все еще улыбаясь.
Прежде чем она успела ответить, он нагнулся и, не предупредив ее о том, что собирается сделать, толкнул ее на постель.
— Вам придется извинить меня. Считайте это еще одним из моих основных мужских инстинктов.
Она вытянулась и, опустив руки вдоль тела, сжала кулаки. Закрыв глаза, она стала молиться о том, чтобы не уронить своего достоинства, не хныкать, не жаловаться, не стонать. Шотландские женщины известны своей храбростью. А женщина по имени Макларен — доблестная и отважная.
Но он не стал ее раздевать. Вместо этого она почувствовала очень нежное дыхание возле своих губ. А потом он ее снова поцеловал. Этот поцелуй был таким странным, что она приоткрыла глаза и взглянула на Маршалла из-под полуопущенных ресниц.
Он улыбнулся, потом вытащил из ее прически одну прядь, усадил жену и опять поцеловал. Раздвинув языком ее губы, он проник внутрь ее рта и дотронулся до ее языка. Ощущения, вызванные этим прикосновением, были неожиданными — лицо потеплело, в кончиках пальцев рук и ног стало покалывать, а сердце забилось так часто, будто поцелуй имел к этому прямое отношение.
В голове ее проносились какие-то мысли, но потом сосредоточились на прикосновении его губ к ее щекам, носу, закрытым глазам и подбородку.
Он дотронулся рукой до одной груди, собрав вокруг нее кружево сорочки. Ощущение было таким потрясающим, что она вздрогнула и одновременно открыла глаза.
Улыбка сошла с его лица. Оно стало серьезным.
— Я послал своего поверенного в Эдинбург, чтобы он выбрал мне невесту. Он вернулся и рассказал мне о вас. Однако он забыл упомянуть, что вы потрясающе красивы. И то, что у вас язык — как жало у гадюки.
— Ничего себе сравнение! Разве можно говорить такое? — засмеялась она. — Да еще в первую брачную ночь.
Он улыбнулся:
— А еще он не сказал, что у вас соблазнительный рот, который вызывает непреодолимое желание целовать его, чтобы заставить вас молчать.