А Максим неотрывно смотрел на одноклассницу и тоже улыбался. То ли в ответ, то ли поддразнивая, то ли поддерживая. В его мягких карих глазах, так похожих на глаза олененка, прыгали смешинки. Или солнечные зайчики разбушевались. Это у него с детского сада. Слушает так, слушает. Смотрит. А потом начинает подшучивать и вгонять в краску.
– Рад остина, молодец! Ольхов к доске! – скомандовала Людочка, видно, заметив повышенное внимание ученика.
– Зачем? – почти искренне удивился тот.
– Продолжай.
– Не могу, Юлия уже все рассказала, – с притворным огорчением вздохнул Макс.
– В таком случае будешь отвечать на вопросы, – невозмутимо парировала учительница.
Полкласса уже замерло в предвкушении хохмы и развлечения. Другая половина активно штудировала учебник – Людмила Павловна могла рассердиться и начать спрашивать всех подряд. Юлька же, стараясь не расхохотаться, опустилась на стул, довольная тем, что перестала быть центром внимания. Пусть теперь внимания удостоится тот, кто его на себя вызывает.
– Опять же не могу. Боюсь уронить планку, заданную предыдущим оратором, – юродствовал Максим на потеху публики.
– Хорошо. – Похоже, у Людочки сегодня было прекрасное настроение. – Тогда два.
– Два – это оценка, предполагающая, что я хоть что-то попытался ответить, а я не пытался, – невинно улыбался Ольхов. – Даже единица – это очень много для меня.
– Тогда сейчас сидишь и помалкиваешь, а на следующий мой урок приходишь с родителями, – милостиво разрешила Людмила Пална.
– А если без них?
– Ну, ты не выполнишь задание, и я тебе со спокойной совестью поставлю два.
Максим загнал себя в ловушку. Титов больно пихнул его в спину и, когда парень развернулся, показал ему средний палец. Они не контачили никак.
Острый глаз Людочки выцепил конфликт.
– Я вижу следующего претендента на выход к доске. Титов!
Титову препираться не стоило: учительница поправила очки на переносице, что означало вскипающее раздражение.
Юля подмигнула Максиму. Настроение уверенно держалось на положительной отметке, и до звонка оставалось не так много времени. А Титов так забавно плавал в теме, вслушивался в любые подсказки и, разумеется, слышал не то. Короче, доставил удовольствие и Людмиле Павловне, и двум классам.
Следующим уроком стояла физкультура. Ее можно было и прогулять, сославшись на женские недомогания. Предмет вел молодой учитель, по-девичьи краснеющий, когда ученицы старших классов заговаривали с ним на эту тему. Он тотчас отводил глаза, скупо задавал тему для реферата и сбегал. Смешно.
Юля предпочитала реферат бегу, отжиманиям и качанию пресса. Вот проводили бы у них в школе ритмику, как у ее приятельницы по интернету, она бы и не думала пропускать! Но потеть перед всеми – увольте. Лучше полюбуется румянцем Сергея Михайловича. А потом посидит на скамейке, посмотрит, как выкаблучиваются другие.
Но урок отменили. Выгнали всех на улицу, вручили метелки и мешки для мусора и обозначили территорию для уборки. Парни тут же сбились в кружок и стали подкалывать девчонок посимпатичнее. А те одергивали короткие юбки и хихикали, едва подцепляя пару листиков.
Юлька с утра – видимо, интуитивно – надела брюки. И сейчас мела, как положено, с отмашкой. Скоро рядом с ней образовались несколько аккуратных кучек опавших листьев и мелкого мусора. Максим тут же подхватил мешок и начал запихивать все это внутрь.
Настя тоже крутилась рядом. Но ударно трудиться ей мешала неудобная одежда. Поэтому девушка скорее создавала видимость работы: носком туфли подпихивала листья в мешок. При этом она безостановочно трындела на больные темы.
– Вообще несправедливость полная! Без предупреждения заставляют выходить убираться, – стонала подруга, поглядывая больше на одноклассника, чем на Юлю. – Думают, перчатки с метелками выдали, и все. А мы, между прочим, в дворники не записывались!
– Насть, не нуди, – одернула Юлька. – Не переломишься. Чем перекидывать мячик в душном спортзале, лучше прогуляться на свежем воздухе. Солнышко, листики, красота! – Она невольно процитировала одну из своих учительниц из старой школы. Жаль, подруга не поняла прикола – пожала плечами и надула губы. На пару минут отошла в сторону, чтобы покорябать асфальт куцей метлой в три хворостины. Но потом вернулась.